Шрифт:
Закладка:
– Хорошо. А татуировка?
– Уродливая! – рявкает львица мне в спину.
Взрываюсь от смеха, курица разлетается по всему столу. Чувствую, что Елена стоит у меня за спиной. Ее лицо искажается, и она откашливается, закрывая глаза руками.
– Извини, – говорит она, приглушив голос ладонями.
– Правда уродливая? – спросил отец.
На этот раз утвердительно киваю, и он расплывается в улыбке.
– Что это?
Львица достает мобильник и в следующую секунду размахивает им у нас под носом. Я снова вижу ту бабочку, под ней что-то написано.
Отец смотрит на это, хмурясь.
– Черт, вот черт, – наконец выдавливает он.
Мы все хохочем. Отец берет телефон, чтобы рассмотреть, что там написано.
– Тут с ошибкой, да ведь?
Львица уже не дышит – она смеется. Смотрю на нее и беру мобильник. Что она написала, эта сумасшедшая?
О, черт! Я открываю рот в шоке, курица падает обратно в контейнер.
«For Theagan».
Какой же ты болван, Лопес! Он набил ей мое имя. С ошибкой. Откуда эта «h»?
– К счастью, у ее отца есть средства на лазерное удаление, но ей придется подождать по крайней мере два года, прежде чем она сможет ее свести, – говорит Дэниел.
Львица берет свой мобильник, и я бросаю на нее панический взгляд: ее чертова подружка набила мое имя под какой-то дерьмовой бабочкой!
– Ладно, третья и последняя тема: вы двое, – отрезает отец.
Елена тут же расплывается в улыбке, а я ныряю головой в свой контейнер.
В конце концов это не так уж плохо. Елена объясняет отцу, что ночью меня тошнило в ванной, и только после того, как я разделся и помылся, я бросился в спальню, собираясь лечь спать. Обнаружив меня в своей постели, она отправилась спать в мою.
Ну ладно.
Как бы нелепо это ни звучало, это прокатило.
Отец встал и направился к двери и, когда я думал, что он уже ушел, тот обернулся и посмотрел на меня, прищурив глаза. Упс, возможно, не совсем прокатило…
– Я прекрасно знаю, что ты не дурак, Тиган, но не забывай, что и я тоже не идиот.
Он уходит. Почему мне это должно о чем-то говорить?
– О чем он? – допытывается Елена.
Не знаю, красавица. Говорю ей не думать об этом.
Сейчас поедим!
Больше месяца прошло с тех пор, как львица окончательно превратила меня в татуированного зайку на заднем сидении тачки Бенито. У нас установился определенный распорядок: мы идем в бар, я ни на шаг не отхожу от львицы и заставляю ее поесть. Возвращаемся домой, я остаюсь в своей комнате, надеясь, что она придет ко мне, и снова заставляю ее поесть. Единственный, кто никак не привыкнет к этой рутине, – это мой член. Он как на адских американских горках, когда мы вместе.
Отец следит за нами. У нас появилась игра – прятаться от него дома, и мне это нравится. Мне нравится, когда она зовет в укромное место, чтобы поцеловать, или когда за спиной матери наши пальцы сплетаются под столом. И что мне больше всего нравится, так это видеть, как она приходит ко мне в постель поздно вечером, в полусне бормоча: «Я скучала по тебе», хотя мы виделись весь вечер. Но где она сейчас? У нас сегодня не было занятий, не говорите мне, что она все еще делает домашнее задание. Прохожу по прихожей, спускаюсь по лестнице, может быть, она в гостиной.
– Ах! Тиган.
Вот дерьмо. Мама. Избегаю ее. Она хочет поговорить со мной о чем-то уже несколько дней, и мне не слишком нравится эта затея. Но теперь я прямо перед ней, поэтому, чтобы не обидеть, пытаюсь улыбнуться.
– Подойди, пожалуйста. Ты поел? – спрашивает она.
Подхожу, но не отвечаю. У нее на коленях целая куча журналов на все темы.
– Ну, вот… Понимаю, что это немного деликатный вопрос: я не знаю, что подарить Натали на рождение ребенка. Я даже не знаю, кто будет: мальчик или девочка, и я подумала, что ты мог бы мне помочь. Ты ведь ее хорошо знаешь…
Она говорит тихо и стесняется собственных слов. Я с ней не очень вежлив, и мне это не нравится. Она мне нравится, не хочу, чтобы она так расстраивалась. Стискиваю зубы: у нее какой-то особый дар – говорить о том, что меня выводит из равновесия.
Дышу прерывисто. Она показывает мне журнал с детскими вещами. Указываю на малыша, одетого в розовое. Она широко улыбается.
– Так у нее девочка? Правда?
Заставляю себя кивнуть. Не знаю почему, но мне все труднее с ней общаться.
С отцом такое бывает редко, а с львицей – никогда. Даже с Бенито мы особо не разговариваем. Только с Солис и Еленой.
– Замечательно! Покажи мне, что может понравиться Натали, – добавляет мама.
Быстро просматриваю журнал. Даже не знаю. Я далек от всей этой детской ерунды. Подарю ей первую сигарету, как настоящий старший брат, когда она подрастет, чтобы поиздеваться над Солис.
Стоп. Я ведь не буду ее старшим братом.
Во мне скручивается комок нервов, едва сопротивляюсь желанию убежать и взорваться.
Хмурюсь и наугад, чтобы не обидеть мать, указываю на розовую одежду, которая кажется чересчур маленькой. Судя по животу Солис, ребенок должен быть огромным.
– Очень хороший выбор, – одобряет она, отмечая крестиком эту штуку. – И я еще думала о корзине косметики для мамы. Ты знаешь, какой бренд она использует?
Конечно, знаю. Солис уже много лет использует только одну марку. Каждый раз, когда я был у нее, в душе всегда было то же самое.
Поскольку говорить я все еще не могу, беру ручку из руки матери, которая, похоже, этого не ожидала, и нацарапываю на углу каталога.
– Здорово! Большое спасибо, Тиган, – улыбается она.
Тоже пытаюсь улыбнуться, но не удается. Забей, чувак.
Потом она показывает мне еще кое-что. Просто отвечаю «да» на все. В любом случае Солис важно намерение, а не сам подарок, уж я ее знаю.
Через некоторое время мать смотрит на часы и замирает.
– Ох, я забыла забрать Чеви с баскетбола!
Она сбрасывает с колен все каталоги и резко встает. Очень быстро идет, вдруг замирает, внезапно покачнувшись. Я подбегаю и ловлю ее. Дрожащей рукой она схватилась за мое плечо. Я в панике: она что, заболела? Осторожно помогаю ей сесть на диван.
– Все в порядке, Тиган, спасибо… Может, найдешь Елену? Мои… у нее мои таблетки…
Быстро, парень. Мобильник!
Мой палец останавливается перед зеленым значком телефона, но я завис. Не могу ей позвонить.
