Много разговоров у супругов было и об экипировке Бориса, ведь как-никак он ехал в столицу, в Москву, а гардероб его находился в плачевном состоянии. Из верхней одежды у него имелся старый замызганный серый плащ, в котором он ходил весь холодный период во время учёбы. В этом плаще зимой в Москве не проходишь, а дело шло к зиме. Пришлось извлечь на свет Божий чудом уцелевший ещё с Дальнего Востока жёлтый овчинный полушубок, когда-то бывший довольно щегольским, но теперь превратившийся в потрёпанный кожух. Около трёх дней Катя потратила на то, чтобы отчистить и заштопать его многочисленные дырки. В сельпо купили две пары нового белья, носков и полотенец.

Наконец, всё было собрано, деньги получены. Борис, распростившись с семьёй, отправился в Майское. Там при помощи Василия Прокопыча забрался в проходивший поезд, и через два дня уже был в Москве. На Курском вокзале его встретил дядя Митя. Как всегда, встретил с распростёртыми объятиями, но после поцелуев и кратких расспросов о здоровье семьи спросил:

— А где ты думаешь жить, Борис? Ведь у нас теперь нельзя: Анна Николаевна живёт в Москве, да и Костя наш женился, они с женой тоже у нас.

Алёшкин ответил:

— Ты, дядя Митя, не беспокойся, у меня общежитие будет. Вот в путёвке и адрес указан: Большой Новинский переулок, 5. Я только не знаю, как туда проехать, ты мне расскажи.

— Ну, это замечательно! Я тебе не только расскажу, а и покажу, ведь это почти в центре Москвы, около Смоленской площади. Мы сейчас на троллейбус «Б» сядем, и он нас прямо к этому переулку подвезёт.

Примерно через час они входили в вестибюль общежития ЦИУ. Это здание используется с той же целью и сейчас, оно расположено рядом с Институтом курортологии и, окружённое крупными современными многоэтажными домами, почти затерялось среди них, но тогда вокруг него стояли маленькие двухэтажные, большей частью деревянные дома, и лишь три здания выделялись своими размерами: само общежитие, Институт курортологии, имевшие по пять этажей, и несколько ближе к реке Москве одинокий огромный восьмиэтажный дом, первый этаж которого занимали аптека и почта.

По улице, находящейся чуть ниже общежития, шла трамвайная линия. На одном из трамваев, проходивших здесь, можно было, как сказал дядя Митя, доехать до метро «Сокол», ну а оттуда уже довольно просто добраться и до их дома во 2-м Песчаном переулке.

Попрощавшись с дядей, Борис отправился к администратору общежития, который — вернее, которая, так как это была седая, суровая на вид женщина, — рассмотрев предъявленную путёвку, сказала:

— Молодой человек, вам надо было вначале в канцелярию ЦИУ явиться, они вам ордерок на общежитие выдали бы. Ну, да ладно, в виде исключения я вас сейчас размещу, а вы сегодня же зарегистрируйтесь в канцелярии ЦИУ и мне принесите ордер.

С этими словами она взяла у швейцара ключ от какой-то комнаты и направилась к лифту, Борис молча последовал за ней. Между прочим, это было его первое пользование лифтом.

Когда они поднялись наверх, администратор прошла по коридору и, открыв дверь одной из комнат, сказала:

— Входите, здесь вас будет четверо. До вас двое уже разместились, вы третий, а четвёртого поселим позже. Да, не забудьте, пожалуйста, когда принесёте ордер, захватить паспорт — мне вас надо будет прописать.

Комната, в которой очутился Борис, была невелика и походила на больничную палату: также вдоль стен стояло четыре кровати с никелированными спинками и тумбочками рядом. Единственное, правда, большое окно выходило на какой-то двор, из него виднелись только крыши близлежащих домов с дымившими кое-где трубами. Стена около двери была занята вешалкой с висевшими пальто. Рядом стоял новенький шкаф, считавшийся тогда самым модным (его можно было увидеть в наиболее обеспеченных домах), так называемый шифоньер. Одна половина его представляла собою вместилище для одежды, а вторая, меньшая, была разделена полками и ящиками и служила для хранения посуды, продуктов и белья. На внутренней стороне одной дверцы имелось большое зеркало. В противоположном углу комнаты помещался умывальник. Обе кровати у окна были заняты, на что указывали повешенные на спинках полотенца и не очень-то аккуратно заправленные плюшевые одеяла.

Борис облюбовал себе кровать, приставленную спинкой к шифоньеру. Достав самое необходимое — бельё, бритву, тетрадки и «вечное перо» — подарок Кати ко дню рождения, он повесил свой плащ рядом с висящими пальто, а фанерный чемоданчик засунул под кровать. Позднее он узнал, что чемоданы хранить в комнате не разрешалось, и поэтому, хотя в нём фактически ничего не было, сдал его в камеру хранения.

Вниз он спустился по лестнице (лифт работал только на подъём). У входа была доска, на которую вешали ключи от комнат, Борис повесил свой. Рядом стоял стол, за которым сидела дежурная — лифтёрша или швейцар, Борис так и не понял. Он решил расспросить её, как найти здания ЦИУ. Эта женщина, немного удивившись, ответила:

— А разве вы там ещё не были? Как же это вас Мария Семёновна пустила? Она у нас женщина сурьёзная! А ЦИУ найти просто, это недалеко. Выйдете на Садовое кольцо, вверх к Площади Восстания подниметесь, перейдёте её, там Воспитательный дом и есть, а в нём и ЦИУ ваше помещается.

Алёшкина заинтересовало, почему это ЦИУ помещается в каком-то «воспитательном» доме, но тратить время на расспросы было некогда.

Действительно, ЦИУ оказалось найти несложно. Помимо толкового объяснения, полученного от дежурной, его здание сразу бросалось в глаза тем, что перед входом, на лестнице, около двери с вывеской ЦИУ толкалось много людей. То же самое делалось и в коридорах. Среди этих людей были и молодые, и пожилые.

Разыскав дверь, на которой было написано «секретарь», Борис зашёл в кабинет. Там стояло несколько человек в очереди к небольшому столику. За ним сидел старичок в пенсне, он просматривал протянутую ему путёвку и, выдавая какие-то листки, что-то негромко говорил.

Когда очередь дошла до Бориса, и тот предъявил свою путёвку, старичок сказал:

— Ага, вот и ещё один хирург, это хорошо! Вот вам ордер на общежитие, вот анкета, которую прошу срочно заполнить в соседней комнате. После заполнения сдадите мне.

В смежном кабинете стоял длинный стол, окружённый стульями, почти все они были заняты людьми, старательно заполнявшими анкеты. Сел и Борис. Положив анкету перед собой, он заметил в правом верхнем углу крупные буквы, нанесённые резиновым штампом: «Цикл с/х хирургов».

Заглянув в