– Ты лжешь! Ты украл у меня Элизабет, свинья! И еще смел давать мне деньги! Мне – тому, кто по праву должен считаться величайшим художником современности!

Гениальность – удивительная вещь. Возможно, мой кузен был гением, не мне судить. Я тогда подумал, что навязчивые мысли о нищете и отсутствии признания свели его с ума.

Кажется, веревки чуть ослабли. Я изо всех сил пытался себя в этом убедить.

Рэнсом сделал шаг назад, и я торопливо спросил:

– Чего ты добиваешься?

– Я не ожидал, что приедет Кин, – заговорил Рэнсом, обращаясь скорее к самому себе. – Что ж, ему достанется твоя роль. Я снова введу ему наркотик…

Я не удержался и ахнул. Рэнсом усмехнулся:

– Да, в этом весь секрет картины. И еще в отодвигающейся панели на стене, за которой потайная лестница. Я долго перестраивал дом, Джим… – Он указал на вход в тоннель. – Это проход к лестнице, ведущей в мансарду. Я прятался за стеной и, подгадав время, легко менял картины, которые написал заранее. А еще распылял в мансарде наркотик. Фроули с его болтовней – просто суеверный дурак. Я всего лишь пару раз упомянул при нем о чхайя. Ах да, еще Африка мне помогал. – В голосе Рэнсома послышались иронические нотки. – Он верит, что все взаправду. Считает своим отцом монстра из другого измерения. Называет меня чхайя. Мне нравится ему подыгрывать, это забавно. Потом я убью его.

– Разве он не…

Рэнсом перебил меня:

– Он кретин, только и всего. Родовая травма. Клыки? Накладные, разумеется. Он немногим отличается от животного. Для него я бог. И мне это нравится. – Кузен рассмеялся, и в его смехе мелькнул оттенок безумия. – Что-нибудь еще хочешь узнать?

– Да. Что будет дальше?

Он понял, о чем я.

– Как я уже сказал, твоя роль достанется Кину. Он надышится газом и очнется в мансарде. К тому времени я вернусь в санаторий – у меня недалеко припрятана машина. Я все продумал заранее. Взятка обеспечит мне алиби. Сотрудник санатория будет готов поклясться, что я провел там весь день. Кин расскажет свою версию. Не важно, поверят ему или нет, газеты все равно отдадут истории первую полосу. Благодаря рекламе мои картины обретут заслуженную славу!

– Дурную славу, – уточнил я.

Он отмахнулся от моих слов:

– Панель хорошо замаскирована, ее не найдут. Я хотел, чтобы эту роль сыграл ты, Джим. Какая ирония! Я бы прославился благодаря тебе. Но пусть лучше Кин расскажет, как было дело. А я унаследую твое состояние без проволочек. Видишь ли, я знаю, что ты не составил завещания.

Веревки не поддавались.

– А что будет с Элизабет?

– Она умрет! Когда-то я любил ее. Она посмела отказать мне. Сначала умрешь ты, а Элизабет последует за тобой. Вот так.

Он повернулся к стене и нащупал выключатель. Люлька, к которой я был привязан, возобновила плавное движение к алтарю.

Спустя вечность – хотя, наверное, на самом деле прошла минута или две – послышались шаркающие шаги. Я прекратил бесполезную борьбу с веревками и обернулся на звук. Из бокового тоннеля вышел Африка.

– Африка! – позвал я.

Он испуганно поднял глаза.

– Африка, останови эту штуку! – Я кивком указал на стену.

Африка покачал головой.

Я вспомнил, слова кузена о том, что человек-змея считает его богом. Возможно, если открыть ему правду…

Видит Небо, я пытался. Изо всех сил старался вложить в тупой мозг человека-змеи конкретные факты, но тщетно. Рэнсом был прав, Африка мало отличался от животного. Он не мог понять, а если понимал, отказывался верить. Что-то бубнил под нос, и только.

Люлька находилась в опасной близости от пламени. К счастью, она двигалась очень медленно.

Внезапно я разобрал, что бормочет Африка:

– Милая леди. Милая леди.

Передо мной блеснула возможность – последний отчаянный шанс. Осмелюсь ли я им воспользоваться? Последствия неудачи будут ужасны не только для меня, но и для Элизабет. Я задал вопрос:

– А где сейчас милая леди?

Он показал:

– Решетка. Чхайя не пускает внутрь. – Карикатурно выпятив грудь, он зашагал с важным видом по кругу. – Я чхайя!

Я поспешил спросить:

– Так ты не можешь открыть решетку? А я могу.

Пламя – теперь я знал, что оно газовое, – полыхало совсем близко. Африка уставился на меня:

– Ты откроешь решетку?

– Да, Африка. Открыть решетку? Тогда ты сможешь пойти к милой леди.

Он в сомнении смотрел на меня, и я завопил:

– Поспеши! Останови эту штуку, иначе я не смогу открыть тебе решетку!

Крик подхлестнул его. Африка по-змеиному метнулся к стене. Люлька поползла прочь от алтаря и опустилась на землю. От облегчения я едва не лишился чувств. Но самое трудное ожидало впереди. Африка вынул меня из люльки и развязал. Отважусь ли я нанести удар?

Нет – по крайней мере, до тех пор, пока не раздобуду оружие.

– Чтобы открыть решетку, нужен нож. У тебя есть?

Моргнув, Африка покачал головой. Внезапно он повернулся к стене, дернул за механизм, приводящий в действие шкив, и протянул мне металлический стержень, короткий, но увесистый.

– Годится! Пойдем, Африка!

Сильные пальцы вцепились мне в руку мертвой хваткой. Человек-змея в сомнении хмурился:

– Йин чхайя…

– Там милая леди. Пойдем к ней, – уговаривал я, держа железный прут наготове.

Африка кивнул и двинулся вперед.

Мы вошли в проход, через который меня внесли в пещеру. У металлической решетки Африка замялся:

– Чхайя говорит с милой леди.

Я прислушался, но тщетно. Слух человека-змеи был острее. В отчаянии я ломал голову в поисках выхода.

Наконец я кое-что придумал и шепотом объяснил Африке, что нужно делать. Он кивнул и направился к решетке. Через мгновение прозвучал его крик:

– Чхайя!

Способен ли убогий мозг кретина удержать в памяти простую фразу? Да!

– Чхайя! Пленник сбежал!

Раздались тяжелые шаркающие шаги, и я напрягся. Металлическая решетка со скрипом отошла.

Я помчался по коридору с оружием наготове. Бесстрастная маска червя возвышалась над сгорбленной спиной Африки. За мужчинами я разглядел Элизабет. Бледная и неподвижная, она прижималась к стене пещеры. И вдруг заметила меня:

– Джим!

Боже милостивый, только бы мой план сработал!

Внезапно Африка исчез. Рэнсом попятился, спотыкаясь, – ему мешал двигаться жуткий костюм. Казалось, я никогда не доберусь до кузена, который торопливо шарил рукой на поясе.

Элизабет закричала. Краем глаза я увидел, что она бьется в цепких лапах человека-змеи.

Рэнсом поднял руку, в которой держал пистолет. Прогремел выстрел, и я с силой опустил прут.

Толстые перчатки, которые носил Рэнсом, спасли мне жизнь. Щеку обожгло пулей. Послышался тошнотворный хруст сокрушаемой кости.

Я схватил