военной администрации надеются на то, что он убедит Гитлера сделать такое заявление, пробившись к Гитлеру через барьеры, олицетворяемые Кейтелем и Йодлем. Однако сейчас Розенберг смог заявить Вагнеру, что разговор с Гитлером необходимо отложить, если только Гитлер согласится увидеться с ним до 3 июня — даты его отъезда на Украину. Поэтому Вернеру Кеппену, старому курьеру, который в единственном числе представлял министерство в ставке Гитлера, было приказано устроить встречу через Кейтеля, и, конечно, никакое назначение встречи не было возможно до 3 июня.

Для поездки Розенберга по Украине был еще один повод, и этим поводом было чистое тщеславие. Этот визит был спланирован так, чтобы совпасть с опубликованием декрета Розенберга о колхозах. Присутствие Розенберга не только могло вселить уверенность в комиссаров более низкого ранга, которые были лояльны министерству, но оно бы и возрадовало украинцев, которые приветствовали бы его (Розенберга) как освободителя. Декрет о частной собственности был одобрен Гитлером с примечательно небольшими помехами от других лиц. Эрих Кох был исключением. В марте 1943 года, когда Кох произносил свою странную киевскую речь, только поспешная переброска трех танковых дивизий СС из Франции предотвратила потерю всей Украины (во всяком случае Правобережной, Восточной Украины. Манштейн сумел организовать контрнаступление под Харьковом, отбросив отсюда измученные непрерывным многосоткилометровым зимним наступлением советские войска. Но в августе 1943 г. Красная армия снова взяла Харьков и продолжила наступление. — Ред.). На этот раз Красная армия опять была в Харькове, а тут Кох все еще раздражался по поводу опасности, которую крестьяне унаследуют вместе с колхозами. «Erbhof или родовая ферма, — говорил он, — это для германских колонистов будущего, а не для народа илотов». Короче говоря, Кох утверждал в своей докладной на имя Гитлера, что установление титульных прав на землю для поделенных колхозов потребует десятков тысяч геодезистов. Где их взять? Кох мог бы еще добавить: «И на какое время?» Ибо к концу 1944 г. почти каждый колхоз на Украине вернулся в советские руки. И через три месяца после тура Розенберга по Украине экономический штаб «Восток» отказался от всех попыток выполнить этот декрет, хотя Кох продолжал оспаривать сам принцип.

Итак, Розенберг отправился со своим призрачным триумфом через Ровно, Винницу и Киев, через города Восточной Украины Полтаву, Днепропетровск, Запорожье, а также Мелитополь и далее Крым. В 1924–1925 гг., когда Гитлер пребывал в тюрьме (Гитлера выпустили из Ладсбергской тюрьмы 25 декабря 1924 г. — Ред.), Розенберг занимал место фюрера. Сейчас, восемнадцать лет спустя, у него абсолютно не было друзей в высших партийных кругах. Если бы Розенберг мог путешествовать в компании Геббельса или Гиммлера, даже в компании Роберта Лея или шумного агрессивного гаулейтера вроде Йозефа Бюркеля или Пауля Гизлера, он мог бы напугать Коха. Но сейчас никто из тех, кто собирался достичь высшего уровня руководства, не хотел оказаться замеченным в одной компании с дискредитированным автором «Мифа XX века».

Розенберг взял с собой своего шефа информационной службы и пропаганды Циммермана и министерского директора по украинским делам доктора Кинкелина. Этот врач и генерал-майор СС ранее работал на Гиммлера, занимаясь переселением этнических немцев из Волыни по условиям московского соглашения от 23 сентября 1939 г. Ни Циммерман, ни Кинкелин не были бы допущены в рейхскомиссариат Кохом, если бы не официальный визит Розенберга. Также Розенберг взял с собой гаулейтеров Штайермарка и Майнфранкена — господ Уйберейтера и Гельмута. Они были гаулейтерами наименее агрессивной породы: один — адвокат из маленького городка и казначей фонда для больных в Граце, а другой — дантист из Вюрцбурга с антиклерикальными наклонностями.

Этот восемнадцатидневный тур начался с декорума, ибо в Ровно Кох фактически согласился встретить Розенберга в аэропорту и отвезти его в свой замок. Можно полагать, что Цуманский лес не стал темой для разговоров за ужином, но вечер не закончился на той же вежливой ноте, ибо Циммерман присутствовал, когда Кох изложил свою позицию. Если бы Розенберг воспользовался своей поездкой, чтобы издавать декреты или вводить свои теории в практику администрирования, Кох уехал бы к фюреру. А тут Кох старался не дать Розенбергу возможности поговорить ни с кем из украинцев. Проблемы начались уже на следующий день в Виннице, когда Отто Шиллер продемонстрировал на месте метод, которым будут поделены колхозы. Кох заявил, что это саботаж приказов Гитлера, и не отказал себе в удовольствии длительных нападок на своего шефа в присутствии ряда украинцев.

И так продолжалось и далее. В Киеве Розенберг хотел пригласить на обед нескольких украинских профессоров, на что Кох заметил, что если эти гости — достаточно важные персоны, чтобы обедать вместе с ним, то он бы их расстрелял. В Николаеве Кох демонстративно ушел, когда генеральный комиссар, строительный подрядчик из Кенигсберга Эвальд Опперман представлял для развлечения Розенберга народных танцоров.

Внешне все выглядело помпезно и церемониально. Розенберг и Кох фотографировались для печати, вместе ездили в коляске, в которую, как в королевскую карету, были впряжены четыре великолепные лошади серой масти, провезшие их по равнинам Волыни. Их показывали в окружении своих штатов, коренастая фигура Коха в ужасно плохо сидящем белом военном дождевике и Розенберг в форме комиссионера из кино. Нет нужды подчеркивать, что они постоянно были вместе. Даже в районах военного управления Кох все еще наступал Розенбергу на пятки. Только в Крыму, который управлялся моряками, Кох решил оставить Розенберга в покое. В течение нескольких дней Розенберг смог помечтать между дворцами Ливадии и Бахчисарая и гулять по садам Симеиза, где в 1917 г. он провел медовый месяц со своей первой женой, молодой немкой русского происхождения, не подозревая, что приготовила для него судьба. Еще более в неведении был Розенберг среди отчетливо различимых разрывов снарядов в июне 1943 г. Место, которое скоро станет сценой раздела Германии, навевало на него лишь размышления о родине готов. (Крым не родина, а местопребывание последних осколков готской «империи», разгромленной гуннами в 375 г. — Ред.)

В утраченных комиссариатах, где правил Кох, у Розенберга был шанс находиться с Кохом на равных, но даже этот шанс не был использован. В Днепропетровске Розенберг сопровождал Коха при посещении штаба фельдмаршала фон Клейста (командующий группой армий «А»). Через много лет после войны русские судили Клейста, которого югославы экстрадировали в Москву (как военного преступника). С другой стороны, Кох все еще жив — ужасная ирония судьбы для Клейста (Клейст (р. 1881) умер в 1954 г. в заключении в СССР. — Ред.), который считал себя противоположностью Коху и тому, за что стоял Кох.

В присутствии Коха фон Клейст намеренно сделал Розенбергу доклад, завершившийся такими словами: «К сожалению, у нас, как