Ее охватило такое чувство безопасности, какого она не чувствовала многие месяцы, и она прижалась к теплому торсу и неразборчиво вздохнула:

– Джарен…

– Засыпай, Кива, – прошептал он в ответ.

Ее понесли, а потом снова опустили на что-то мягкое, укутав в одеяла, как в кокон.

Последнее, что она почувствовала, прежде чем погрузиться в сон, – как ее губ невероятно нежно коснулись другие губы.

Вот это ей наверняка просто приснилось, решила она.

Глава двадцать четвертая

Когда Кива проснулась, земля под ней качалась.

Она вскочила, выбралась из кровати и поняла, что совершенно не знает, где находится. Это была не ее синяя спальня. И даже не дворец. Потому что в маленьком круглом окошке в дощатой стене виднелся только…

Океан.

Пол под ногами качался не из-за ангельской пыли, выводящейся из организма. Он качался, потому что она была на корабле.

Пол накренился, Кива застонала и торопливо зажала рот ладонью. Не раздумывая, она выскочила из крошечной каюты, промчалась по короткому коридору, взлетела по узкому трапу на яркое солнышко и едва успела перебежать палубу, чтобы перегнуться через деревянные перила, где ее и стошнило.

Там ее и нашел Кэлдон, который беззаботно заметил:

– Я тебя на пару минут оставил, и тебе именно в это время надо было прийти в себя? М-да, солнышко, умеешь ты выбрать время. Надо это исправлять.

Кива вновь перегнулась над бортом, извергнув лишь желчь. Вчера она почти не ела, но это было неважно – возможно, ее тошнило ночью, а она этого не помнила. Вообще весь вчерашний вечер выветрился из головы, кроме…

Ее хлестнуло ужасом, когда с беспощадной четкостью ей вспомнилось все произошедшее после Полуночного рынка – все, что она сделала, все, что наболтала.

А что самое скверное – при ком.

Тогда, в бреду, она, конечно, забыла о Джарене и Кэлдоне, но они оба стояли в синей гостиной на протяжении всего ее разговора с Крестой. И Джарен…

Киву вновь затошнило, но уже не от ангельской пыли. Ее охватил смертельный ужас, и, хотя в желудке уже ничего не осталось, она вновь перегнулась через перила, искренне прикидывая, не лучше ли прыгнуть в воду и пойти ко дну.

– Даже не думай! – рыкнул Кэлдон, прочитав ее мысли, а может, просто заметив загнанное выражение лица.

Деревянно обернувшись, Кива увидела, что одной рукой он протягивает ей влажную тряпицу, а другой – стакан воды. Она вытерла губы и залпом выпила воду; смотреть Кэлдону в глаза ей было стыдно. Но тут он выбросил вперед руку и поднял ее голову, чтобы их взгляды встретились.

Она подобралась, уверенная, что он до сих пор в ярости, потому что она предпочла ангельскую пыль, и злится еще пуще, потому что не рассказала ему о Залиндове. Он был ее лучшим другом, и все-таки она постыдилась рассказывать, как низко пала, когда только оказалась в тюрьме.

Но Кэлдон не стал на нее кричать. На лице не было ни следа гнева. Он сказал только одно:

– Прогуляла утреннюю тренировку.

От эмоций у Кивы задрожали губы.

– Не реветь! – твердо велел Кэлдон. – Если расплачешься, я тоже заплачу. Жуткое будет зрелище.

Вопреки его предупреждению у нее защипало глаза.

– Что я тебе велел? – сердито сказал Кэлдон. Вздохнул и притянул ее к себе.

Она икнула, но справилась с собой и не разревелась.

– Прости, – дрожащим голосом сказала она. – Дай мне минутку.

– Хоть сто минуток, солнышко, – ответил Кэлдон, прижимая ее к груди. – Я никуда не денусь.

Его мягкие слова разгладили в ней что-то зазубренное, так что вскоре она смогла отстраниться и сказать:

– Прошлой ночью был полный кошмар.

– Не кошмарнее, чем обычно, – усмехнулся он. – Все это уже становится привычным. На этот раз хотя бы никого не закололи.

– А кажется, будто да, – сказала Кива, хватаясь за гудящую голову. Теперь, когда желудок перестал назойливо требовать опустошения, она по нарастающей ощущала, как стучит в висках и как болят от усталости мышцы. – Сегодня точно не было тренировки? Меня как будто пинали ногами.

– Креста говорит, через пару часов полегчает, – ответил Кэлдон, указав за плечо Кивы. – Но до тех пор будешь чувствовать себя развалюхой.

Кива обернулась и посмотрела на нос корабля, где рыжая фехтовала одновременно с Тореллом и Эшлин; первый поймал клинок Кресты, а вторая немедленно атаковала сразу ветром и землей, пытаясь повалить обоих. Кива восхитилась их мастерством – не только двух генералов, но и самой Кресты, которая медленно брала верх.

«Она движется как боец».

Кива вспомнила слова Кэлдона, сказанные несколько недель назад, и теперь увидела, что он был прав. Регулярно тренируясь с умелыми противниками, Креста, несомненно, показала себя одаренным мечником, целеустремленным и сосредоточенным.

Но Кива не стала долго наблюдать за этой троицей. Вместо этого она с тревогой оглядела остальную палубу, заметила Эйдрана и Наари, чистящих в тени грот-мачты оружие, Типпа, который вместе с Голдриком стоял на юте и показывал на паруса: их раздувал неестественно сильный ветер. Лишь теперь Кива заметила, что они скользят по воде куда быстрее, чем считалось обычным, и задумалась, не подгоняет ли их магия Голдрика.

Отложив самый тревожный вопрос – а именно, где Джарен? – Кива глуповато спросила:

– Почему мы на корабле?

Кэлдон выудил из кармана яблоко и вручил ей. Подождал, пока она с опаской откусит, и ответил:

– Остальным не повезло с аномалиями, но пока они их искали, поняли одну вещь: Лирас так далеко от Эрсы, что туда гораздо быстрее будет доплыть, тем более с двумя магами воздуха.

Кива оказалась права: Голдрик в самом деле ускорял ход корабля магией.

– Это один из кораблей Сибли, – сказал Кэлдон, похлопывая по перилам. – Команда тоже его, но они по большей части держатся особняком, когда не глазеют на магию. Для них мы существа из легенд.

Потешаясь, он покачал головой и продолжил:

– Тут есть кок, так что ближайшую пару дней никаких сухпайков, а еще конюх, который следит за спокойствием коней: они в стойлах в трюме, если вдруг ты беспокоилась о своем чудовище. – Он приподнял бровь и добавил: – А если ты жутко хочешь спросить, но боишься получить ответ, – Джарен сейчас у капитана, так что можешь перестать трястись, что он выскочит из ниоткуда.

Кива сделала вид, что понятия не имеет, о чем он вообще толкует. Кэлдон усмехнулся, но потом сказал серьезно и с заботой:

– Персик, суденышко-то небольшое. Несколько деньков придется потесниться, пока