выступил бледный лик луны, но духота не пропала. Плотным незримым покрывалом она улеглась на замерший лес, скрутилась на острых крышах башен. Остановившись у бойницы, дозорный всмотрелся в ломаную линию горизонта — калёным железом растеклась заря, плавя горы. Резкий порыв ветра пронёсся над лесом, заставив вековых великанов склонить головы. Новый порыв ударился о стены острога. В этом вое пропадали иные звуки, пропал и скрип стальных петель. Массивные врата отворились, отчего мелкая дрожь побежала по кованым упорам. Дозорный взглянул на гонца, вырвавшегося из острога, — видать, что-то стряслось. Вздохнув, воин подошёл к молодому лучнику, похлопал его по плечу.

— Рагдай гонца послал куда-то на ночь глядя, — сказал он, — видно, дело серьёзное.

— Гроза будет, — проронил лучник, вслушиваясь в воцарившуюся тишь.

— Кабы токмо она, — вздохнул дозорный.

Звон колокола распустил в тяжёлом воздухе иглы, впился в слух, пробуждая тревогу.

— Ариманы! — закричал дозорный с противоположной башни, налегая на колокол. — Ариманы!

Десятки лучников вмиг поднялись на стены, замерли у бойниц, вскинув луки. Рагдай подлетел к бьющему в колокол подопечному, сжал до хруста его плечо:

— Хорош орать! Лучники — по местам, дружина — стройся!

Воины спешно выстроились, ожидая слов воеводы; Травень позвал своих учеников, понимая, что их помощь не будет лишней. Только Родослава спокойно сидела на перевёрнутой бочке, изредка поглядывая на тень, пристроившуюся возле дружинного дома. Протиснувшись в узкое башенное оконце, Рагдай осмотрел кромку леса, дугой раскинувшегося за острогом, — с обеих сторон из шелестящей поросли к вратам бежали наворопники. Рагдай жестом велел их впустить. Перепрыгивая через ступени, воевода спустился к ним. Пытаясь отдышаться, первый наворопник затараторил:

— Со стороны гор идёт войско — сотня, не больше…

— С уго-запади* чуть менее сотни, — перебил второй.

— Пф, — скривился Рагдай, скрестив на груди руки, — им что, жизнь не мила, двумя сотнями на нас лезть? Вот что, вы возвертайтесь обратно к лучникам — пущай остаются в лесу, прикроют нас с боков. Ворота закрыть!

Наворопники выбежали из острога, бросились в противоположные стороны к своим отрядам. За их спинами сомкнулись тяжёлые створки врат, загудели голоса дружинников.

Не обращая внимания на боевых товарищей, Рагдай направился к Роде. Повторять ей донесения наворопников не было нужды, воевода понимал, что она знала это и без него.

— Ариманы идут горстью, — начал воевода, подбоченившись. Родослава подняла на него равнодушный взгляд, продолжая ковырять остриём кинжала бочку. Нахмурившись, Рагдай продолжил: — Как водится, они закидают нас горящими стрелами, а посему надобно дать бой…

— Идут двумя сотнями, — пожала плечами Рода, — огнём выманят нас из острога. Почто?

— Выманят? — усмехнулся Рагдай. — Стрелы тушить не впервой.

— Грядёт гроза, — глядя на него снизу-вверх, выдала Рода, — ветер серчает с каждым часом. Так пламя быстро перекинется, и остановить его не получится. А посему мы всё равно выйдем. Все выйдем. Вот токмо почто это кучке ариман?

— Как желаешь поступить, Акимовна? — принимая её правоту, спросил воевода.

— Возьми сотню да встреть ариман. Я встану на стены с лучниками, — ответила Рода. Слегка наклонив голову, она всмотрелась во тьму, добавила в никуда: — Мы станем следить за ариманами с башен. Они не дураки, явно припасли что-нибудь.

— Да, мати, — едва различимо донеслось из тени.

— Что ж, будь по-твоему, — проводив взглядом скользнувшую к башне тень, кивнул Рагдай.

* * *

— Что ж, будь по-твоему, — немного обиженно пролепетала мать, отставив от Баровита горшочек с томлёным мясом.

— Не серчай, — улыбнулся ей Баровит. — Ты меня накормила до отвала, добавка не лезет, правда.

Поправив платок, Дуня взглянула на сыновей и мужа — уже никто не ел, все пребывали в раздумьях, кроме близнецов.

— Небось Умилушка вкуснее меня стряпает? — лукаво улыбнулась мать, наблюдая, как округляются глаза старшего сына.

— Я бы не равнял, — ухмыльнулся витязь, — да всё ж обе вы хороши.

Словно узрев в беседе жены и сына тайный знак, Азар потрепал кудри близнецов.

— Поели? Теперича пробегите, засовы везде проверьте.

Мальчишки нехотя поднялись из-за стола, поплелись в сени. Вако настороженно проводил их взглядом, Гроздан, напротив, оживился. Баровиту всё это, включая само приглашение в гости, казалось странным, но виду он старался не подавать.

— А куда же деда дели? — поинтересовался витязь.

— Да он решил меньших дочерей проведать, — отмахнулась Дуня. — Оно хорошо, не всё ж мне одной с ним мучаться. Отца свого здесь оставил, да он тихий, хлопот с ним нет.

— Ясно, — потупил взор Баровит.

— Помнишь, сыне, — начал Азар, покручивая в руках ложку, — ты говаривал о том, что тесно в доме нашем?

— Строиться решили? — изогнув в удивлении бровь, поинтересовался Баровит.

— Ага, — улыбнулся отец, — токмо не мы с матерью, а вы.

— Кто? — чуя неладное, нахмурился витязь.

— Вы втроём, — отец обвёл ложкой старших сыновей. — Почто нам с матерью на старости лет хоромы?

— Да я их мести замучаюсь, — кивнула мать.

— А вы уж вымахали здоровенными мужами, — продолжил Азар, — уж жён впору вести.

— Где уж впору-то? — прищурился Баровит. — Никому из нас двадцати одного лета нет.

— Ха! — всплеснул руками отец. — А ты думаешь, дома быстро строятся? Али жена твоя с нами тут ютиться станет?

— Я о женитьбе даже не думал, — пробурчал Баровит.

— Зря, — покачала головой мать, — так всех девок пригожих разберут.

— Прежде чем свататься, надобно своим добром обзавестись, — вытянув вверх палец, изрёк отец. — С чем ты придёшь к отцу невесты? Так да так, я молодец-красавец, отдай за меня свою дочь, а ещё я у тебя поживу малость?

Баровит недоверчиво посмотрел на него, но промолчал.

— Сначала тебе дом поставим, — невозмутимо продолжал Азар, — опосле Вако да Гроздану.

— Эвона как, — насупился витязь. — Вы небось мне уж невесту присмотрели?

— Да, — широко улыбнулись родители.

— У Демира Акимыча дочка на выданье, — сцепив руки в замок, пролепетала мать. — Пригожая, красивая, да ты на неё так смотришь…

— Как? — прошипел Баровит, чувствуя, как волнение холодком разбегается по спине.

— Аки кот на сметану, — заметил Азар. — Станешь медлить, уведут её.

Баровит скрестил на груди руки, но не проронил и слова. Сам не понимая почему, он чувствовал себя неуютно, словно они узнали его заветную тайну и вот-вот поведают всему миру.

— Я жениться не намерен, — процедил витязь.

Родители умолкли, переглянулись в недоумении. Вид Баровита был уж слишком решительным и шёл вразрез с их задумками. Неожиданно для всех Гроздан широко улыбнулся, горделиво скрестил на груди руки.

— Что же вы на брата давите? Не хочет жениться — не надо. Я волю твою уважаю, Баровит. Понимаю, для витязя славного единственная любовь — поле чистое да конь добрый. А я вот простой кузнец, к жизни мирной привычный да на красоту девичью падкий.