плохая идея? – говорит он, по-прежнему потирая затылок. – Тогда скажи, какая хорошая! Просто скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал.

Кажется, отец сердит не на шутку. Правда, сердится он на самого себя. И похоже, плохо соображает. Эмили, немного удивленная, качает головой.

– Домой мы вернуться не можем! – Отец продолжает массировать затылок и несколько раз с усилием моргает. Иногда у него случаются мигрени; сейчас он выглядит по-настоящему больным. Интересно, это секс делает такое с мужчиной?

Эмили некоторое время наблюдает за ним. Потом вдруг вспоминает, что я тоже здесь.

– Билли, ты знаешь старые копи на Нортэнде?

Я с изумлением поднимаю на нее глаза.

– И что?

– Ты когда-нибудь бывал внутри? За линией прилива? Там когда-то была жилая комната. Пробираться по шахтам приходилось долго, вот добытчики и устроили спальню прямо в копях. Там, конечно, темно и пыльно, но она никуда не делась. Можете переночевать сегодня там и остаться до следующего вечера. А когда стемнеет, поедем на корабль.

Ее слова повисают в воздухе. Мой мозг никак не может переключиться с фантазий о Южной Америке и «Марианне Дюпон» на старые копи, темные и сырые. Отец, похоже, тоже силится понять, что сказала Эмили.

– Старые копи? – говорю я. Внезапно мой голос стал скрипучим.

– Не те пещеры, где ты проводил свой эксперимент, Билли. Если пойти дальше через шахту, то доберешься до комнаты. Там сухо. И… – Она останавливается. – У бабушки где-то был запас свечей.

Эмили встает и открывает шкафчик под раковиной. Вытаскивает три упаковки толстых белых свечей – отнюдь не декоративных.

– Бабушка говорила, всегда надо быть готовыми, что электричество отключится. Тут хватит на несколько дней. Еще у нее есть фонарики на батарейках. А у меня спальные мешки.

Отец ничего не отвечает. Кажется, он с головой погрузился в раздумья. Делает глоток кофе и заглядывает в кружку с недоуменным выражением.

– Сэм, вы пробыли здесь три дня. Вам надо уехать. Полиция вот-вот может нагрянуть ко мне. Вам надо скрыться. Подумай о Билли. Что будет с ним?

Очередная долгая пауза.

– А что со мной будет? – говорю я.

Эмили отодвигает свой стул, и он громко скрипит по полу.

– Ничего, Билли. Ничего с тобой не случится. Посадим тебя на корабль, а потом папа со всем разберется. Я обещаю.

Она обнимает меня, и внезапно я ощущаю на своем лице прикосновение ее волос, шелковистых и ароматных. Чувствую биение ее сердца.

Тут опять заговаривает отец, но речь у него какая-то смазанная. Как будто он очень-очень устал.

– А ты знаешь это место? Ты была там?

Сначала я даже не понимаю, что он сказал, поэтому отвечает Эмили:

– Да, я знаю. Лазила туда в детстве. Еще с несколькими детьми. Но, кроме нас, о нем никому не известно.

Отец глядит на нее пустыми глазами. Сложно понять, о чем он думает – если думает вообще. Я начинаю немного за него беспокоиться.

– Это самое безопасное для вас. – Эмили заглядывает к отцу в кружку – та опять пустая. Она переводит взгляд на кофейник, но подлить не предлагает.

– И как нам туда добраться? – спрашивает отец, и я понимаю, что он воспринял ее предложение всерьез. Это мне очень не нравится. Эмили отпускает меня и выпрямляет спину.

– Поедем на машине после обеда. Отлив в четыре, а попасть в шахты можно только с пляжа. К тому времени уже практически стемнеет. Никто нас не увидит. А если и да, то лиц не разглядит.

Отец кивает.

– Ладно, – говорит он. – Ладно. Наверное, это единственный выход.

Голос у него по-прежнему странный; он прижимает ладонь ко лбу, словно пытается выдавить оттуда головную боль.

Я ничего не говорю. Я думаю о том, откуда Эмили узнала, что отлив в четыре часа, – она ведь даже не посмотрела в телефон.

Глава 69

Эмили уже сложила большой рюкзак в экспедицию на «Марианне Дюпон», но теперь она выворачивает его содержимое в полиэтиленовый мешок. Потом собирает в рюкзак припасы для нашей ночевки в пещере: еду, спальные мешки – нам повезло, что у нее их два, старый и новый, – запасные одеяла, свечи и воду в бутылках. В каком-то смысле это даже весело, но отец все еще какой-то чудной. Вроде он хочет помочь, но вместо этого только путается под ногами и постоянно ложится передохнуть. Эмили дает ему аспирин. Похоже, она тоже волнуется за отца, но он говорит, что с ним все будет в порядке. Ему просто надо немного поспать, чтобы ночью не клевать носом и быть настороже.

День пролетает очень быстро. В три часа Эмили наливает в один термос горячий кофе, а в другой – какао и велит мне сносить всю нашу амуницию в прихожую. Надо быть на месте к четырем, когда наступит отлив.

* * *

Последний час проносится в мгновение ока – видимо, потому, что я этого совсем не хочу. В 15.45 бросаю взгляд на часы в надежде, что Эмили не следит за временем. Но та смотрит на экран мобильного.

– Так, Билли, помоги мне погрузить все в машину, – говорит она. Открывает входную дверь. На улице холодно, и я невольно ежусь. Эмили видит это, захлопывает дверь обратно и идет к стенному шкафу. – Вот. На тебе куртку, Билли. В пещерах она пригодится.

Эмили улыбается мне и протягивает куртку. Ту самую, которую папа дал ей в ночь дискотеки.

– Я одолжила ее у твоего отца. Хотела выстирать, прежде чем возвращать обратно. Но руки так и не дошли, – объясняет она.

Я просто стою и пялюсь на куртку.

– Ну же, Билли, надевай! Надо ехать. – Она сует отцовскую куртку мне в руки. Ее голос прорезает мое сознание. Режет и режет, как лезвие кожу. Мне кажется, я сейчас упаду. Ничего не отвечаю, только моргаю.

– Билли? – спрашивает Эмили. – С тобой все в порядке?

Она распахивает объятия, пытаясь прижать меня к себе, и я чуть ли не отшатываюсь от нее в ужасе, потому что происходит нечто кошмарное. Как будто вся плоть сползает у нее с лица, и я вижу голый череп, а в нем – глаза, горящие дьявольским огнем.

– Билли? – снова доносится до меня ее голос. Нет, не ее – это голос дьявола. Голос чистого, беспримесного зла.

– Надевай куртку, Билли. Нам пора.

Я трясу головой, и видение исчезает. Передо мной снова Эмили – с отцовской летней ветровкой в руках.

Мы идем к ее машине. Впервые за три дня я оказываюсь на улице, и воздух кажется мне свежим и