вздыхая и приближаясь ко мне.

– Спасибо, что позволила приехать. Мне бы хотелось кое-что с тобой обсудить.

– Мне тоже… Вообще-то я собиралась написать тебе и предложить выпить кофе в эти выходные. Но ты меня опередил. – Никто из нас не спешит отвести взгляд, и я начинаю нервничать. Я сглатываю. – Эм, присаживайся.

Мы направляемся к дивану, Дин идет за мной и садится дальше, чем мне бы хотелось. Мне же только и хочется, что прыгнуть в его объятия и зацеловать до смерти. Мы снова встречаемся взглядами, мы оба не в своей тарелке. Никто из нас не был до конца готов столкнуться с последствиями прошлой недели. Я опускаю голову, и мы оба говорим одновременно.

– Итак, я…

– Я хотела…

Дин прочищает горло.

– Ты первая.

Я собираю все свое мужество в кулак и киваю, усаживаясь на диване в полоборота к Дину и подтягивая к груди одно колено. Нервно обхватываю ладонью лодыжку, пока сердце бешено колотится в груди.

Просто будь честной. Скажи ему, чего ты хочешь. Не сдерживай себя.

– Я, эм, просто хотела сказать, как мне жаль, что последние несколько недель удерживала тебя в темной дыре собственного отчаяния. Прятала тебя в тени. Держала на расстоянии. Сначала подпускала ближе, а потом отдалялась. Это было несправедливо. Я знаю, что ты хотел большего… Но просто мне было очень стыдно. Я запуталась и не смогла сама со всем справиться.

Я наблюдаю, как он скользит взглядом по моему лицу, стиснув зубы и нахмурив брови. Он ничего не говорит, поэтому я продолжаю:

– Сегодня я разговаривала с Мэнди. Она пригласила меня на мороженое – наше традиционное поедание рожков на день рождения в парке. У нас состоялся долгий разговор, и я думаю, что все будет хорошо. – Я пододвигаюсь поближе к Дину и тянусь к его руке. – Я не говорю, что будет легко, но надеюсь, что однажды Мэнди сможет это принять. Она даже сказала, что разговаривала с новым парнем, и между ними вспыхнула искра. Так что, возможно, когда-нибудь мы обе сможем двигаться дальше и…

– Кора, я уезжаю.

От его слов во мне будто все переворачивается, и я отпускаю его руку.

– Что?

Дин тяжело вздыхает и на его лице проступает выражение боли.

– В другом городе открылась вакансия, и я согласился на перевод.

От нежелания ему верить трудно дышать. Я отворачиваюсь, поджимая губы и пытаясь переварить его слова. Сердце, которое учащенно билось из-за нервов и волнения от возможности действительно быть с мужчиной, которого я люблю, теперь раскалывается надвое.

– Ох. – Получился то ли шепот, то ли вздох. – Куда ты едешь?

Он отводит взгляд и отвечает не сразу.

– Блумингтон.

Мне становится нехорошо.

– Это в трех часах езды отсюда.

– Я знаю.

– Когда? – Мне страшно даже спрашивать.

Дин отвечает, все еще глядя куда-то поверх моего плеча:

– Через неделю. Мне приступать к работе в следующий понедельник… Я сдам свой таунхаус в аренду и сниму квартиру, пока не устроюсь.

Несмотря на все мои усилия, с губ срывается тихий всхлип. Дин берет меня за руку, но я отшатываюсь, как будто по мне чиркнули спичкой.

– Пожалуйста, не пытайся меня утешить, когда своими же руками разбиваешь мне сердце. – Я встаю с дивана и подхожу к эркеру окна, отчаянно желая убежать.

Отчаянно пытаясь скрыть, насколько сильную боль он мне причиняет.

– Корабелла…

Я резко оборачиваюсь и обнаруживаю, что он стоит в нескольких футах позади меня.

– Не называй меня так.

– Послушай меня, – настаивает он, осторожно приближаясь, как будто боится, что я укушу его или сбегу. – Это самое трудное решение, которое мне когда-либо приходилось принимать, и я делаю это, потому что знаю, знаю, что это к лучшему. Я очень старался помочь тебе справиться с последствиями нашего кошмара, но я лишь сдерживаю тебя. Я мешаю тебе исцелиться.

– Чушь собачья! Ты единственный, благодаря кому я до сих пор держусь на плаву.

Дин делает шаг вперед, сокращая расстояние, и протягивает руки, чтобы обхватить ладонями мое лицо.

– Ты права. Именно поэтому я и должен уехать. – Он опускает одну ладонь и прижимает ее к области моего растерзанного сердца. – Ты сама должна удерживать себя на плаву. Это единственный способ.

Я резко отстраняюсь.

– Больше не смей ко мне прикасаться!

Он выглядит раненым, как будто я только что вонзила лезвие ему в грудь.

– Кора, прошу тебя. Попытайся понять.

– О, я понимаю. Ты совершенно ясно выразился. – Я вытираю непрошеные слезы и едва стою на ногах. – Развлекся, а теперь двигаешься дальше.

Его лицо вспыхивает от ярости.

Черт.

Я инстинктивно отступаю, боясь слов, которыми он собирается меня убить.

– Развлекся? – повторяет Дин, надвигаясь на меня, его взгляд полон сарказма. – Думаешь, оказаться похищенным серийным убийцей, три недели быть прикованным к столбу, под дулом пистолета насиловать сестру моей невесты и хладнокровно убивать человека голыми гребаными руками было весело? – Его ладони сжаты в кулаки, на лице маска ярости. – Или думаешь, что было весело влюбляться в тебя? В единственную женщину в мире, которой я не могу обладать, наблюдать, как она ускользает из рук, мало-помалу, день за днем, и в конце концов обнаружить ее почти мертвой от передозировки таблетками? Или, может быть, ты имеешь в виду секс? Секс – это всегда весело, верно? Было чертовски весело пытаться достучаться до тебя единственным доступным мне способом, заниматься с тобой любовью, в то время как ты даже не могла посмотреть мне в глаза! Пытаться подобрать и сохранить все мелкие косточки, которые ты мне бросала, при этом, даже не обладая тобой по-настоящему. Было до безумия весело просыпаться каждое утро в пустой постели и ощущать лишь твой запах на простынях, который издевался надо мной, напоминая, что ты ушла. Но особенно весело было выкорчевывать всю свою жизнь, потому что ты мне чертовски сильно небезразлична, и я не могу продолжать смотреть на твои страдания!

Я тяжело дышу, почти так же тяжело, как и он, чувство вины борется с шоком и яростью. Да, я выбрала неправильное слово, но все равно его тирада похожа на пощечину всему, через что мы прошли.

– Не строй из себя мученика, Дин. Если бы ты действительно меня любил, ты бы остался.

– Я действительно тебя люблю! – Он снова рядом со мной и хватает меня за плечи. – Я люблю тебя. До безумия. Но безумная любовь несет в себе безумие, а тебе сейчас нужен мир. Разве ты не понимаешь, Кора? Разве ты не видишь? – Его хватка усиливается, его лицо прямо перед моим. – Я уезжаю, потому что