сладкой девочке. – Он чмокает ее куда-то в область шеи, в ответ на что Брани пьяно хихикает. – Надеюсь, этого хватит, чтобы ты не грустила в перерывах между нашими встречами.

Я замечаю, как этот герой-любовник сует ей в руки фляжку. И пока он сально ее лапает, пьянчужка успевает прихлебнуть «свеженького».

— Ты уже поговорила с отцом?

— Я намекнула, что встретила человека, который мне по душе, - заплетающимся языком говорит она и громко икает. – Но ты же знаешь отца, он расшибется, но выдаст меня за урода Роана. Это на благо семьи, бла-бла-бла…

В хмельном тумане она вряд ли замечает, как изменяется лицо ее любовника, но моему-то взгляду ничего не мешает замечать все эти стремительные метаморфозы. И я прекрасно понимаю, что означают эти нервно сжатые губы, сощуренные глаза и танцующие под кожей желваки. Потому что множество раз видела все эти признаки раздражения в зеркале – на собственном лице.

Вот тебе и декан.

Я мысленно потираю ладони, предвкушая, какую выгоду извлеку из этого грязного секрета.

— И когда же ты расскажешь ему… все? – стараясь сдерживать злость, интересуется Инус, одновременно отодвигаясь от своей «жертвы». – Будешь откладывать до тех пор, пока папаша не выдаст тебя замуж? С каждым днем риски растут. Я больше не могу доставать тебе пропуски и дополнительные занятия, которые не приносят результата… Это слишком подозрительно. Ректор начинает задавать вопросы.

— Ну, мне нужно еще немного времени. – Брани, шатаясь, поднимается на ноги. Если она и слышит его нытье, то оно пролетает сквозь ее уши, не задерживаясь.

Когда пьянчужка уходит, я понимаю, что пришла пора сделать свой ход. Да, кто-то бы сказал, что вскрывать свое инкогнито сейчас - верх глупости, но жизненный опыт научил меня, что чаще всего подходящее время может попросту не наступить, зато утраченные возможности не единожды напомнят о себе ядовитым привкусом разочарования.

С видом «я здесь просто прогуливаюсь» выскальзываю из своего убежища и легонько откашливаюсь в кулак, привлекая внимание. Декан с непониманием смотрит на меня, потом бегло оценивает обстановку – и забрасывает ногу на ногу, лениво поигрывая кисточками на модном шарфе. Либо он отчаянный смельчак, либо болван, который даже не понял, что его поймали с поличным.

— Что ты здесь делаешь, Безымянная?

— Прогуливаюсь и дышу свежим воздухом, - подхватываю его беззаботный тон и сразу перехожу к делу: - И случайно натыкаюсь на всякие грязные делишки. Спаивание студентки с целью втереться в более высокородную семью, например.

Он совсем не умеет владеть своими чувствами.

Лицо Инуса вытягивается, пальцы путаются в шарфе, а сам он становится похож на человека, которого насаживают на кол: то же болезненно-удивленное выражение лица при минимуме мыслительных усилий.

— Брани из хорошей семьи, с прекрасной родословной и баснословным состоянием. И она – вот незадача-то для всего рода! – единственный ребенок. - Я так усердно качаю головой, будто эта - моя личная трагедия. - Хотя, то, что для одних повод сетовать на несчастливую судьбу, для других – билет в счастливую безбедную жизнь.

— Тебе померещилось, рабыня. – Последнее слово декан произносит подчеркнуто уничижительно.

Он что, всерьез рассчитывает, что этого будет достаточно, чтобы я в слезах и соплях спряталась безутешно рыдать и оплакивать свою участь под одним из кустов? Однажды, когда Тэона заливала успокоительной настойкой страдания по очередному красавчику, наша матушка сказала, что все красивые мужчины - идиоты, потому что Взошедшие дают им смазливые физиономии, чтобы эти идиоты могли хотя бы как-то выжить, приспособившись около женской юбки. Прошло столько времени, а я только сейчас понимаю, что моя мать, которую я всегда считаю недалекой, была очень мудрой женщиной.

Жаль, что мне уже никогда не сказать ей об этом.

— Мне точно не померещилось… Инус, - возвращая ему его же пренебрежение, отвечаю я. Наслаждение видеть, как снова и снова его лицо покрывается пятнами гнева и беспомощности.

— Лучше уходи, пока я не заставил тебя пожалеть о том, что ты слишком любопытна.

— Всю жизнь считала, что любопытство – благодетель слабых, и сегодняшний инцидент лучшее тому подтверждение. Поэтому, чтобы не терять ни ваше, ни мое время предлагаю сразу перейти к делу. Вы оказываете мне парочку услуг, а я, в ответ, держу рот на замке. Уверяю, вам не придется делать ничего противозаконного. Разве что чуть-чуть, - не могу удержаться от издевательского смешка.

— С какой стати мне бояться «пустышку»? – Он поднимается и подходит ко мне достаточно близко, чтобы меня с головы до ног обдало весьма удушающим ароматом его парфюма. – Мы одни, девчонка, и мне стоит лишь щелкнуть пальцами, чтобы превратить тебя в горсть пепла. Думаешь, кто-то хватится, когда ты перестанешь появляться на занятиях? Нет, мерзавка, потому что всем плевать.

Конечно, будь на месте этого франта кто-то другой, я, скорее всего, не позволила бы себе такую неосторожность. Но я не просто так шла ва-банк. Все дело в том, что я прекрасно знаю такой тип людей: они приспособленцы, этакие паразиты жизни, которые не способны на поступок (хороший или ужасный), и все свое существование проводят в поисках жирного носителя, чтобы намертво к нему присосаться. Сами посудите: стал бы человек, способный на убийство безоружного неопасного противника, прятаться за женскую юбку?

Вот и я о том же.

Если я чем-то и рискую, то лишь возможностью получит оплеуху-другую. Но их-то я как раз боюсь меньше всего.

— У вас кишка тонка, декан. – Я улыбаюсь прямо ему в лицо, отчего мой оппонент заметно тушуется и пятится. – Бесполезно меня пугать. Очень советую попридержать вот эту браваду для разговора с отцом Брани. На тот случай, если мы не договоримся здесь и сейчас. И, кстати, не забудьте оставить несколько громких слов для объяснения с ректором.

— Ты вообще не понимаешь, во что ввязываешься.

— Понимаю, понимаю, - небрежно отмахиваюсь. – Иначе вас бы не трясло от паники. Ну так что, выслушаете мое предложение или и дальше будете важно, но бесполезно раздувать щеки?

Он садится обратно на скамейку, делает приглашающий к разговору жест.

— Вот и славно. Не люблю, знаете ли, долгие хождения вокруг да около. Я хочу знать, что произошло в башне в тот день, когда погибла моя сестра.

— Она угодила в собственную огненную ловушку, когда ее пытались поймать.

— Кто сказал, что она замешана в заговоре?

— Вот уж