Накануне вечером они остановились в лапшичной в маленькой приморской деревушке, чтобы перекусить и отдохнуть. Анý заказал сразу двести пельменей. Дахý рассказал им о маршруте, по которому они отправятся на следующее утро: – Я ездил туда девять лет назад, еще до того, как построили окружное шоссе. Давайте не будем ехать по шоссе все время. Я хочу провести вас по старой пешеходной тропе. Вы увидите самые величественные прибрежные пейзажи. Раньше это был старинный путь, связывавший коренных жителей с этой стороны горы с жителями с другой стороны горы.

В это время в лапшичной по телевизору шло одно из тех неугомонных ток-шоу. Темой этого вечера были потерпевшие кораблекрушение в Бермудском треугольнике. В какой-то момент речь зашла о Мексиканском заливе, где примерно двадцать лет назад рыбный промысел серьезно пострадал из-за разлива нефти, а шесть месяцев назад траулер, так и не наловивший кальмаров, спас темнокожую девушку с огненно-рыжими волосами. Кажется, девушка провела в море по меньшей мере месяц. Она была очень слаба, и после получения медицинской помощи ей удалось прийти в сознание только на несколько минут, в течение которых она продолжала бормотать: «Ателей! Ателей!» Эксперты в области лингвистики считали, что это слово было выражением мольбы на ее языке. Девушку подключили к системе жизнеобеспечения, она опять впала в кому, но ее мозговая активность прекратилась только после того, как врачи сделали ей кесарево сечение и удалили плод, который она вынашивала.

– Вот это настоящее чудо! – Хафáй и Дахý узнали ту длинноногую ведущую с ярким макияжем. Это была та самая Лили, которую уволили с телеканала после инцидента во время цунами. Кто знает, почему Лили добилась повышения на этот раз. В репортаже еще сказали, что младенец был бодр, несмотря на прискорбный врожденный дефект: его ноги были соединены вместе, как хвостовой плавник кита.

Сара попросила Дахý перевести для нее новости. Никто не знал, грустить или радоваться за ребенка. Умáв сказала:

– Как классно! Со сросшимися ногами ему будет легче плавать.

Они могли быть абсолютно уверены в том, что прогноз погоды не сулил им ничего хорошего, потому что самый ранний тайфун в этом году образовался уже в начале марта. Весьма вероятно, что он будет продвигаться к восточному побережью. Эксперты предсказали, что шторм разорвет мусороворот и это приведет к тому, что он окружит весь остров. Кроме того, ожидалось большое количество осадков, поскольку кучевые облака, из которых состоял тайфун, были достаточно плотными.

На следующий день компания отправилась в путь еще до рассвета. В темноте, пока ехали в машине, все говорили на разных языках. Но вскоре Дахý пришлось притормозить из-за ухудшения видимости.

– Я не вижу дороги, – сказал Дахý.

Дорога будто испарилась.

Был такой туман, что путешественники не могли разглядеть форму солнца, когда оно поднималось из моря. Поначалу все, что они могли видеть, это пространство, освещенное фарами дальнего света. Постепенно стало достаточно светло, и тогда они разглядели то место, где должна была быть дорога: ее поглотило поднявшееся море. Может быть, это место было слишком далеко, чтобы о нем сообщали в новостях, а может, они просто пропустили эту информацию. Так или иначе, дорогу, по которой почти никто не ездил, кроме как перевозившие ядерные отходы грузовики, теперь просто поглотили волны.

Как будто море и было тем местом, куда они отправились по этой дороге. Путешественники стояли там, где заканчивалась дорога, глядя на бескрайний Тихий океан и на вялый восход солнца.

Дахý, Хафáй, Умáв, Анý, Детлеф и Сара стояли на краю дороги, ведущей в воды океана, и не знали, что сказать. А решительный Тихий океан продолжал гнать волну за волной.

Отправившись в путь чуть раньше, чем Дахý и остальные, Алиса вместе с Ателеем уже медленно толкали маленькую лодку к океану. Алиса, наклонив голову, смотрела на Ателея, спрашивая себя, действительно ли все это произошло, или это было плодом ее воображения? Неужели она и вправду провела это время, живя с юношей, попавшим сюда на плавучем мусорном острове?

В темноте моря почти не было видно, оно было размыто, как старая зернистая фотография. Словно там, в пустоте, наконец-то можно было за что-то ухватиться. Алиса сидела в лодке Ателея. Уставившись вдаль, они оба думали о чем-то. Время тянулось медленно, а Ателей так и не подготовился к тому, чтобы начать грести. Только когда мимо пролетела стая чаек, Ателей наконец заговорил:

– Алиса, ты можешь помолиться за меня?

– Конечно. Но кому я должна молиться?

– Все равно. Кабáну, вашему богу, или великому морю.

– А молитва поможет?

– Может быть, и нет. Кудесник моря… Мой отец говорил, что никогда не знаешь, что произойдет перед лицом моря, потому что море забирает, а потом в другой день дает. Вот почему мы должны молиться. – Ателей произнес вторую часть этой фразы на ваювайском языке, оставив Алису в неведении относительно того, о чем он говорил.

Дахý и остальные сидели так, будто бы в конце дороги был пляж. Они не хотели уходить слишком рано, хотя и были уверены, что по старой дороге проехать не получится. Дахý рассказывал о том времени, когда он путешествовал по этим местам много лет назад. Он говорил и говорил, его голос становился тише, и наконец даже он сам перестал себя слышать. Умáв пинала морскую воду ногой, Сара набирала морскую воду в пробирку, Детлеф достал камеру и снимал, а Анý просто разделся и стал купаться в море.

Дахý заметил, что сегодня Хафáй надела босоножки вместо ботинок, обнажив лишние пальцы на ногах. Он чувствовал, что каждый лишний палец был похож на восхитительный росток проса.

И Хафáй запела. Как только она открыла рот, все замерли, и казалось, что даже волны перестали биться о берег. В целом мире осталась только ее песня.

Она сначала спела традиционную песню амúс, потом спела песню собственного сочинения. Затем она спела старинную английскую песню, народную песню, написанную давным-давно. Она выучила ее, когда слушала диск, подаренный ей тем парнем. Она запомнила все песни с этого диска, пусть даже не все слова были понятны ей.