говорил, так это того, что я ее помню.

Мне было шестнадцать лет. Я искал Райана, который опоздал на наш спарринг. Я открыл не ту дверь в восточном крыле Сорша-Холла, не обращая внимания на странные запахи, которые уловили мои органы чувств, не понимая, что это экспериментальная камера лорда Берольта.

Там была она. Без сознания на столе. Я и через тысячу лет не забуду, как увидел ее глаза, открытые, но не видящие. У нее еще не было этих шрамов, но ее крестный поцелуй уже был вырезан.

И это наводит меня на мысль, что я, в конце концов, уже знаю, откуда у этого специанца его поганая броня.

Если мы, пленники, не едим, значит, мы тренируемся. Отжимаемся. Приседаем. Прыгаем. Мы изолированы друг от друга решетками, так что мы не можем спарринговать, и я могу только догадываться, какими боевыми навыками обладают остальные. Я не хочу выдавать свои собственные умения, но я должен тренироваться. Я заржавел как черт.

Каждую ночь, когда я сплю на своей грязной кровати, старый боец во мне, монстр, тень, которой я был, нависает надо мной. Он пробивает себе дорогу назад. На краткий миг мне показалось, что я выбрался из сточной канавы и потянулся к свету. К ней. Потому что любовь к Сабине ― это единственный святой обряд, который может очистить такого ублюдка, как я.

Особенно когда мне приходится иметь дело с такими, как…

― Вставай и иди к ним, Вульф, ― рычит хриплый голос, его горло навсегда повреждено после инцидента пятилетней давности, когда я наткнулся на него в опиумном притоне и попытался задушить, пока меня не оттащили часовые.

Джоки ― постаревший, морщинистый, но все еще крепкий, как чертова дубленая кожа, ― ухмыляется своими кривыми зубами, которые преследовали меня в детстве.

― Пора осмотреть арену. Подготовиться к Турниру. Как в старые добрые времена, да, парень?

Так тому и быть, думаю я про себя. Давай, блядь, потанцуем, в последний раз.

***

― Турнир начнется через неделю. В четыре часа дня. Это значит, что солнце будет там, на юго-востоке. Джоки направляет свой сложенный зонт от солнца на пустые сиденья. ― Еще одна неделя, чтобы придумать, как каждый из вас собирается стать единственным победителем.

Все шестнадцать человек стоят в центре арены Дюрена, окруженные тремя десятками хорошо вооруженных Золотых Стражей, а в дальнем конце команда слуг равняет песок. Хотя технически мы здесь для того, чтобы оценить поле боя, все мы знаем, что на самом деле мы здесь для того, чтобы оценить друг друга.

― Тема этого года ― Яма Секоса. — Джоки направляет свой зонт на большой люк, наполовину засыпанный песком. ― Известная битва между бессмертным Вэйлом и бессмертным Вудиксом. Если вы не слышали об этом, советую срочно подтянуть знания о богах. ― Он сгибается и сплевывает на песок. ― Этот люк будет открыт. Он утыкан кольями ― вы не захотите туда упасть, понятно? Шестнадцать видов оружия будут разбросаны по арене. Разнообразные топоры для тех, кто одет как Вэйл, косы для тех, кто в костюмах Вудикса.

Рука одного из фермеров взлетает в воздух.

― Мы должны использовать оружие, соответствующее нашему костюму?

― Нет, идиот. Не думай о театральности. Используй то, что ближе и острее. ― Джоки щиплет себя за переносицу, прежде чем продолжить. ― Выходят шестнадцать бойцов. Вы бьетесь. Сталкиваете друг друга в яму. Только один побеждает. Трубы. Гребаный парад. Есть еще глупые вопросы?

В ответ на наше молчание он открывает свой зонт и направляется к питьевому пункту с водой, установленной по периметру.

― У вас есть один час.

Мы расходимся небольшими группами, присматриваясь друг к другу, проверяя сцепление с песком и прикидывая, как встать спиной к солнцу во время боя. Пиратская команда сбивается в кучу, перешептываясь между собой, а старый кузнец вышагивает, измеряя расстояние между ямой и стеной.

Два других поцелованных богом бойца стоят в тени, молча наблюдая за остальными.

Я отправляюсь в обход арены, разгребая песок в поисках камней или брошенных из толпы бутылок, которые могли бы пригодиться во время Турнира, когда один из слуг бьет меня граблями по бедру.

― Эй! ― кричу я. ― Осторожнее.

К моему удивлению, Фольк подмигивает мне из-под широкополой шляпы.

― О, тысяча извинений, добрый сэр.

― Какого хрена ты здесь делаешь? ― тихо шиплю я.

― Разве ты не заметил ту симпатичную девушку на питьевом пункте? Или ты теперь смотришь только на одну женщину, а?

Я резко поворачиваюсь в указанном направлении.

― Ферра? ― Я ахаю от неожиданности. ― Как, черт возьми, ты вытащил ее из бального платья?

― О, я вытащил ее из многих платьев, друг мой, ― плутовская ухмылка мелькает на лице Фолька. ― Твоя милая Крылатая Леди попросила добыть информацию о тебе, и, естественно, она обратилась ко мне. Я заплатил нескольким слугам арены, чтобы мы могли убедиться, что у тебя все еще есть все конечности.

Страх скручивает мое нутро.

― Как Сабина?

― Хорошо. Она в порядке. Ходили слухи о сломанной руке, но лекарь ее вылечил.

Ярость вскипает во мне.

― Райан причинил ей боль? Я убью его. ― Мои кулаки сжимаются.

― Полегче, здоровяк. Она не стала рассказывать Ферре, как это произошло, но настаивает, что это был не Райан. Тебе нужно знать, что завтра вечером тебя должны поместить в последнюю камеру барака для заключенных. В ту маленькую, в углу.

Мои глаза прищуриваются.

― Почему? Что ты задумал, Фольк?

― Это была не моя идея. Это придумала твоя Крылатая Леди.

― Что задумала Сабина?

Поцелованная богом женщина-боец в двадцати шагах от меня, кажется, уловила, что я разговариваю со слугой, и внезапный порыв ветра швыряет мне в лицо песок. Она с вызовом поднимает бровь.

Кашлянув, я делаю вид, что возвращаюсь к поискам камней.

Оглянувшись через