Шрифт:
Закладка:
Для меня кажутся совершенно странными отношения Судоплатова со Шпигельглазом и заявление последнего о том, что он, Шпигельглаз, шпион, причем это было сказано в моем присутствии. Это для меня остается непонятным. Почему Шпигельглаз не сказал этого никому другому, а именно Судоплатову. Делая вывод, я должен сказать, что у Судоплатова нет ничего партийного, он не ведет никакой партийной работы, он не оправдал звания члена партии, и я думаю, что ему не место в партии».
После такого заявления дал себе волю другой выходец из ЦК ВКП(б) Нагибин. Он обрушился на Павла с новыми еще более тяжкими обвинениями:
«…Судоплатову я не доверял и не доверяю. Его мы еще не раскрыли до конца. Судоплатова держала рука Слуцкого. Судоплатов держал себя высокомерно. Он считал себя выше всех— героем, а остальных — пешками, толпой, массой. Все эти качества у Судоплатова воспитывала та банда врагов, которая долгое время орудовала в отделе. Судоплатов не искренен в своем заявлении, что у него с Соболь были только безобидные дружеские отношения, он также нагло врет и о своих взаимоотношениях с Быстролетовым, с которым работал вместе, а пытается уверить партком, что он его совсем не знал, и, наконец, все сводит к тому, что он, видите ли, забыл это. Судоплатов скрывал имеющийся у него компрометирующий Быстролетова материал, он не ставил вопрос об аресте Быстролетова. Судоплатов не был искренен и на парткоме при разборе заявления о приеме в партию его жены Кагановой…»
Нагибин продолжал бить в самое уязвимое и больное место Павла — по жене.
«Судоплатов не поставил в известность партком, что друзья Кагановой Соболь и Коган арестованы. Судоплатов также врет, что не знал о троцкистском прошлом Горожанина и о том, что он подписал «платформу 83» и выступил на собрании с защитой Горожанина. Я не верю этому. Судоплатов знал о троцкистском прошлом Горожанина, и выступление его на собрании было заранее продуманным. Судоплатов не был на высоте своего положения как партиец и как чекист. Он использовал свое служебное положение, получал вещи из-за границы, используя методы врага Ягоды и других, и по существу занимался контрабандой. И, наконец, возьмите его отношения с врагом Шпигельглазом и заявление последнего Судоплатову о том, что он (Шпигельглаз) является шпионом, и чтобы ему помогли разыскать обвиняющий его материал. Судоплатов, зная это заявление Шпигельглаза, не поставил об этом в известность партком, сославшись на то, что материал на Шпигельглаза находится у товарища Берии. Это поведение Судоплатова было прямой помощью врагу. И не зря враг народа Каминский, характеризуя взаимоотношения Судоплатова с Пассовым и Шпигельглазом, назвал его «удобным человеком». Все это ставит Судоплатова вне рядов партии, он не оправдал доверия и должен нести ответственность. Судоплатова нужно исключить из партии».
В заключение этого партийного собрания-судилища Леоненко предоставил слово Павлу. Он не стал каяться, отмел абсурдные обвинения, выдвинутые против него, и сказал:
«…Заявляю, что никогда никаких преступных связей с врагами народа не имел. Со Слуцким был связан исключительно делом, которое я проводил, и у него на квартире был два раза: один раз — на встрече Нового года и второй раз — по делу, когда Слуцкий был болен. Для партии был честен и предан ей. Никаких преступлений перед партией не совершал. Оставался и остаюсь честным и преданным партии и для партии человек не потерянный».
Выступление Павла Анатольевича уже ничего не решало, конвейер, запущенный партийными бюрократами, перемолов Пассова со Шпигельглазом, породил еще одну безвинную жертву. По результатам заседания партийного комитета 5‐го партколлектива ГУГБ НКВД СССР было принято постановление. Его зачитал Леоненко, за него проголосовали почти единогласно, за исключением одного человека — Павла Фитина, недавно назначенного на должность заместителя начальника 5‐го отдела. Свою позицию Павел Михайлович объяснил тем, что:
«Судоплатов мне абсолютно неизвестен».
По итогу обсуждения партийное собрание приняло следующее постановление:
«…1) за притупление большевистской бдительности, выразившееся в том, что СУДОПЛАТОВ, работая на протяжении ряда лет в отделе, находясь в близких взаимоотношениях с быв. нач. отдела СЛУЦКИМ, быв. зам. нач. отдела ШПИГЕЛЬГЛАЗОМ, быв. сотрудницей 5‐гоотделаСОБОЛЬиеемужемРЕВЗИНЫМ, непыталсяинесумелразоблачитьихкаквраговнарода;
2) за то, что находился в близких взаимоотношениях с ныне разоблаченным врагом народа ГОРОЖАНИНЫМ, с которым работал до прихода в ИНО на Украине, и когда парторганизация разоблачила ГОРОЖАНИНА как скрытого троцкиста, СУДОПЛАТОВ выступал с защитой ГОРОЖАНИНА;
3) за то, что не принял мер к разоблачению эсера-белогвардейца БЫСТРОЛЕТОВА, материалы о котором находились у СУДОПЛАТОВА с 1933 года и он, БЫСТРОЛЕТОВ, в 1937 году работал в отделе и привлекался СУДОПЛАТОВЫМ к оформлению стенгазеты;
4) за то, что СУДОПЛАТОВ не принимал активного участия в борьбе парторганизации за очищение отдела от предателей и шпионов, пробравшихся в отдел, за использование служебного положения в личных целях:
П.А. СУДОПЛАТОВА из рядов ВКП(б) исключить.
Секретарь парткома 5‐гоотделаГУГБНКВДЛЕОНЕНКО».
Сегодня, когда читаешь пожелтевшие от времени страницы протокола того партийного заседания, хранящиеся в архиве № 1 РГАСПИ (г. Йошкар-Ола. — Примеч. авт.), то с трудом представляешь, как одним только словом можно было вычеркнуть человека не просто из рядов ВКП(б), а лишить свободы и даже жизни. В то суровое и безжалостное время, когда во имя призрачных идеалов приносились в жертву тысячи человеческих жизней, одна из них на весах партийных вождей ничего не стоила. Награды и прежние заслуги также не имели значения, если на тебя пала тень подозрений в «отходе от генеральной линии партии» или недостаточной преданности Вождю. Мимолетно оброненное неосторожное слово, поездка на дом, пусть и деловая, к заболевшему руководителю, как оказалось, «врагу, пробравшемуся в орган», пара костюмов, присланных Агаянцем из Парижа (тех самых, что Павел заказал в ателье), и даже пассивное участие в работе редколлегии стенной газеты могли послужить веским основанием для
