Что хоть немного придавало уверенности, так это неожиданное стечение обстоятельств: Алена умудрилась согласовать встречу за день до международного праздника — дня становления Империи. Улицы города украшали флагами с символиками, полицейские перекрывали движение на дорогах, к императорскому дворцу пришлось пробиваться едва не с боем — шесть кордонов, на взгляд девушки, было чересчур. Но завтра император будет вещать с трибун на глазах у многотысячной, если не миллионной толпы, которая соберется на главной площади.

Не может ведь все идти так хорошо: один из глав сопротивления пойман, подрывник тоже за решеткой, Вейдера нет поблизости, ученики, наконец, дождались своего звездного часа. И тем не менее нехорошее предчувствие не собиралось успокаиваться.

— Запомните простые вещи: не смотрите ему в глаза, говорите только когда попросят, и как только зайдем в зал — преклоните колено, — сказала Алена, как только кабина лифта понесла их на верхние этажи.

Забавно. Что-то похожее говорил ей Вейдер.

В коридоре никого кроме алой стражи. Здесь будто стало еще меньше людей — изоляция перед торжеством поражала, что напоминало паранойю. Но личные переживания девушки все же оказались не занудным отголоском в голове. Как только она вошла в зал — все такой же темный и холодный, — в глаза бросилась не фигура императора, а ярко-голубая голографическая проекция Вейдера. Да твою то…

— Мой император, — поклонилась Алена. — По вашему приказу я обучила для вас трех воинов, которые исполнят любое из ваших указаний.

— Хм… Ты пришла раньше срока, — недовольно подметил Палпатин. — Почему?

— Один месяц ничего бы не решил, мой император. Мои ученики научились подчиняться, не задавать вопросов и слепо следовать указаниям. Чем раньше они приклонят колено перед своим хозяином, тем лучше. Привязанности здесь ни к чему.

Алена подозревала, что слова о привязанности всколыхнут пусть легкую, но радость в душе Палпатина. Он любил дергать за ниточки и играть на чужих слабостях. Убьешь сочувствие и моральные устои в человеке и считай, что сделал из него машину.

— Я чувствую тьму в их сердцах, да… особенно в этой девчонке, — указал мужчина на Кобру, которая сохраняла завидное спокойствие. — Но щенки остаются щенками, пока не докажут свою ценность и преданность. Встаньте!

Синхронно поднявшись с колена, змейки выпрямили спины и посмотрели прямо перед собой. Мамба все еще плохо подавляла эмоции, Алена чувствовала ее волнение и страх перед императором. Не хорошо, они должны показать, что им все равно, что их сердца холодны, как и головы. Но куда сильнее ее волновало безучастное присутствие Вейдера: пусть ему и негде было вставить слово, он стал молчаливым зрителем не спроста.

— В некоторых структурах есть хорошая традиция проверки на прочность, как подсказал мне лорд Вейдер. Рекрутам выдают собак, чтобы те обучили их, привязались и полюбили, а затем приказывают убить — так они доказывают готовность к службе вопреки своим чувствам. Но в вашем случае, молодые воины, уместен пример давней традиции ситхов: доказать свою силу ученик может лишь одолев мастера. Хотите стоять подле меня? Исполните ваш первый приказ: убейте лорда Альзабар.

Это какая-то шутка, — мысль пронеслась буквально у всех, включая Алену. Но в отличие от ее учеников, которые ожидали показательного боя или выездной миссии, девушка быстро поборола смятение. Значит, такую проверку подсказал лорд Вейдер? Ее это не удивило. И не разозлило. Мертвое спокойствие густым осадком опустилось на сердце. Она будто это предвидела, ведь неспроста ее не покидало дурное предчувствие, а Вейдер не прекращал попытки связаться с ней.

Она исполнила свое предназначение. Несмотря на победы, которые приносила, несмотря на безоговорочное подчинение. Хотя, одна оговорка все же произошла. Может, в ней дело?

— Вы слышали своего хозяина, — обратилась девушка к ученикам. — Все в порядке. Нападайте.

Но они стояли, как истуканы, смотря на девушку полными недоумения глазами, будто кто-то вот-вот посмеется над удавшейся шуткой. Но ничего веселого в ситуации Алена не находила, ее время пришло, а вот их — еще нет.

«Нападайте, черт вас подери!» — закричала она сквозь Силу, заставив учеников ненароком отшатнуться.

Первой отреагировала Кобра. Сорвав с пояса световой меч, она набросилась на Алену, а в след за ней, уже не с такой уверенностью, последовали остальные. Подставлять себя под первый удар девушка не собиралась, хотя было бы занимательно наблюдать разочарование императора: он не увидел бы достойное представление. И вряд ли увидит — они гонялись за ней, как котята за проворной мышью.

Уйдя из-под неудавшейся атаки, предпринятой совместно Крайтом и Мамбой, Алена пинком оттолкнула парня. И одернула себя. Неужели ее ученики настолько беспомощны против нее? Даже если она поддастся и позволит убить себя, Палпатин может отправить их следом, сочтя недостаточно сильными.

— Соберитесь.

В наступление пошла Кобра — она всегда предпочитала работать в одиночку, и в ней действительно ощущалось желание убить. Неподдельное. Острое. Девушка двигалась быстро и стремительно, алый меч мелькал в сантиметрах от лица Алены, и в какой-то миг задел край плаща. Вот он — момент, чтобы уйти, но инстинкт самосохранения победил и секундой позже два алых клинка ударили друг о друга.

Бой стал немного живее, что вызвало у Палпатина слабую ухмылку. Старик чувствовал, что Алена поддавалась ученикам, все здесь знали, что при желании девушка одержала бы победу за считанные секунды. Но такова игра. И ее правила постепенно начали понимать ученики — их загнали в ловушку, из которой придется выбираться, рискуя жизнью.

Первой горькую правду поняла Кобра. И как догадалась Алена, уже давно, быть может, в тот день, когда выбор пал на нее. Только сильным дано право жить, слабые погибают. То же произошло с ее родителями — они умерли, будучи не в силах защитить ребенка от инквизитория. Злость питала Кобру с детских лет, и сейчас, наконец, появился шанс выпустить ее на волю. Более не притворяться послушной ученицей, восхищающейся мастером. Нет.

Теперь Алена видела — ученица всегда ее ненавидела. Этот образ Империи, насилия. Как ненавидел и Аспид, как порой обида и злость вспыхивали в сердце Крайта. Только Мамба искренне привязалась к ней, боялась, порой злилась, но никогда не испытывала чистой ярости. Поэтому Алена и не хотела вести ее Императору, она была не готова встретить суровую реальность. А придется.

Отбив очередную атаку, Алена внимательно посмотрела на учеников, и уже не видела в них детей, которых поклялась защищать. Злость теперь скользила по их лицам, маски спали, и, пусть она ожидала подобный исход, все равно загрустила. Они поняли простую истину ее подхода: убей эмоции или убьют тебя.

Очередная атака, но