фронтов… Шапошников сразу же выступил против такого предложения. Сталин, наоборот, встал на позицию Хозина… Решение Ставки о ликвидации Волховского фронта оказалось ошибочным». Благодаря этому своеволию Сталина, прошедшему конечно же безнаказанно, прорыв блокады Ленинграда был осуществлен лишь через год, в январе 1943-го, что стоило жителям города-героя сотен тысяч жизней.

…А что произошло весной 1942-го под Харьковом?

Генеральный штаб возражал против плана командующего Юго-Западным фронтом Тимошенко – тот поначалу намеревался вернуть Киев, но после категорического возражения Шапошникова скорректировал свои предложения: надо овладеть Харьковом и создать предпосылки для освобождения Донбасса.

«Шапошников стоял на своем, предлагая воздержаться от столь рискованной операции, – свидетельствовал Василевский. – Сталин, однако, дал разрешение Тимошенко на проведение этой операции и приказал Генштабу ни в какие вопросы по ней не вмешиваться… 12 мая, то есть в разгар неудачных для нас событий в Крыму, войска Юго-Западного фронта перешли в наступление. Сначала оно развивалось успешно, и это дало повод Верховному бросить Генштабу резкий упрек, что по его настоянию он чуть было не отменил удачно развивающуюся операцию. Но уже 17 мая ударная группировка противника перешла в контрнаступление… С утра 18 мая обстановка для наших войск продолжала ухудшаться… Мне позвонил член Военного совета юго-западного направления Н.С. Хрущев. Он сообщил, что Сталин отклонил их предложение о немедленном прекращении наступления, и попросил меня еще раз доложить Верховному об их просьбе. Я ответил, что уже не однажды пытался убедить Верховного в этом… Сталин отклонил мои предложения… Поэтому я порекомендовал Хрущеву, как члену Политбюро ЦК, обратиться непосредственно к Верховному… Вскоре Хрущев сообщил мне, что разговор с Верховным – через Маленкова – состоялся, что тот подтвердил распоряжение о продолжении наступления… 19 мая ударная группировка вышла в тыл советским войскам, и только тогда Тимошенко отдал, наконец, приказ прекратить дальнейшее наступление на Харьков… Но, к сожалению, состоялось оно слишком поздно: три армии Южного и Юго-Западного фронтов понесли тяжелые потери. Погибли командарм-57 генерал-лейтенант К.П. Подлас, начальник штаба генерал А.Ф. Анисов, член Военного совета бригадный комиссар А.И. Попенко, командарм-6 генерал-лейтенант А.М. Городнянский, член Военного совета бригадный комиссар А.И. Власов, командующий армейской группой генерал-майор Л.В. Бобкин и заместитель командующего Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко. Из окружения сумела выйти лишь меньшая часть нашей ударной группировки во главе с членом Военного совета этого фронта дивизионным комиссаром К.А. Гуровым и начальником штаба 6-й армии А.Г. Батюней».

…Ни об одном из этих героев нет ни строчки в Советском Энциклопедическом словаре. Какова судьба тех, кто вывел наших бойцов из окружения? Что с ними стало? Где они?

Энциклопедический словарь вышел в 1981 году, когда начальником Главного Политического управления Советской Армии был Епишев: ему нашлось место на страницах этого издания. Увы, среди перечисленных должностей, занимавшихся им, не помянут пост заместителя министра внутренних дел, коим являлся Л.П. Берия. Может быть, именно поэтому наши полководцы не могли написать правду о гибели своих учителей – Тухачевского и тех, кто разделил с ним трагическую судьбу?!

Василевский заканчивает так: «В результате этих неудач обстановка и соотношение сил на юге резко изменились в пользу противника. Изменились, как видим, именно там, где немцы наметили свое летнее наступление. Это и обеспечило им успех прорыва к Сталинграду и на Кавказ».

К сожалению, и в 1978 году, когда вышла книга маршала, ему приходилось – не в такой, правда, мере, как Крупской, – шифровать свою концепцию; умело стыкуя фразы, используя искусство логического монтажа, Василевский обращался к тем, кто умеет читать. Проанализируйте его абзац: «Я пишу все это не для того, чтобы в какой-то степени оправдать руководство Генштаба. Вина ложится и на его руководителей, так как они не оказали помощь юго-западному направлению, хоть нас отстранили от участия в ней».

Но как же они могли оказать помощь, если их отстранил лично Сталин?!

…Ах, если бы Жуков, Василевский, все наши маршалы дожили до сегодняшнего дня! Как много они смогли бы сказать нам!

…Советский народ потерял – в результате преступного самодурства Сталина – более ста тысяч убитыми и не менее полумиллиона пленными в районе Харькова.

Столько же – под Ленинградом, во время авантюры с объединением фронтов.

Кто же был в этом виноват? Конечно, начальник Генерального штаба Шапошников! Сталин никогда, ни при каких условиях своих ошибок не признавал!

Василевский: «По настоянию врачей Шапошников обратился в ГКО с просьбой перевести его на менее ответственную и более спокойную работу. Просьба была удовлетворена».

Это произошло сразу же после харьковской катастрофы. Очередной «виновник» был найден и нейтрализован – все по-сталински, исподтишка, коварно… А ведь было тогда этому «больному» маршалу всего шестьдесят лет, на три года моложе Сталина…

…В воспоминаниях о войне много пишется о самообладании Сталина – естественно, после первой недели депрессии, когда он впал в шоковую прострацию и самоуклонился от всякой работы.

Когда – под нажимом членов Политбюро (пастве нужен пастырь, нам нельзя без вождя) – Сталин вернулся в Кремль, его первым актом был расстрел генерала Павлова: опять же главное – найти виновного, на которого следует свалить вину за поражение.

Не «воля» Сталина, а героизм народа, ставшего на защиту Родины, ее гигантских пространств, заставил диктатора обрести себя; впрочем, иного выхода у него не было: для него речь шла о сохранении режима личной власти…

Уж если и говорить о самообладании лидера, то нельзя не вспомнить Черчилля: в течение тринадцати месяцев – с мая 1940-го, когда Гитлер вошел в Париж и его офицеры наносили визиты вежливости в советское посольство, и по июнь сорок первого, когда Гитлер обрушился на Советский Союз, сэр Уинни возглавлял единственную страну на европейском континенте, продолжавшую войну против гитлеризма. В самые ужасные месяцы бомбардировок нацистов, когда Лондон горел, превращаясь в руины, Черчилль говорил англичанам: «Мы будем продолжать войну против нацистского агрессора, даже если нам придется – под его натиском – уйти в Канаду. Все равно победа демократии над тиранией неизбежна!»

…Что касается «Биографии великого полководца», на совести которого миллионы жизней наших бойцов (о чем предельно ясно свидетельствуют мемуары маршала Василевского), то изучение «военного периода деятельности генералиссимуса» начинается лишь после 1943 года, когда подвигом народа Победа сделалась неотвратимой.

О наших военачальниках, об их роли в битве под Москвой, в Севастополе, Ленинграде, на Волге, под Курском – ни слова; приводят лишь один список, который открывает Булганин, отнюдь не Жуков; адмирала Кузнецова нет и в помине – он в это время сидел в тюрьме, под пыткой, как «английский шпион»; впрочем, попал в этот список генерал армии Горбатов – не успели исключить, потому что забрали его, когда уж «Биография» поступила в продажу…

…Итак, без Сталина мы