Шпатц с трудом разлепил глаза, попытался поднять голову, но тут же опустил ее обратно. Боль была такая, словно череп был расколот на кусочки. Шпатц осторожно коснулся пальцами лба, словно желая убедиться, что голова все еще на месте. Пульсирующий ритм стучал в висках и затылке. Закрыл глаза. «Так выглядит похмелье? Я же пил только морс... Или...» Сердце гулко заколотилось, каждый удар отдавался болью в голове, словно кто-то забивал в череп гвозди. «Гда я?» — Шпатц снова открыл глаза и попытался оглядеться, не шевеля головой. Он лежал на низком кожаном диване, полностью одетый и даже в ботинках. Обстановка была смутно знакомой, однако это место точно не было пансионом Унгебунден. Шпатц повернул голову и застонал. Раздались торопливые шаги.

— Ты очнулся? Что с тобой случилось? — Дагмар штамм Эйхендорф присела на банкетку рядом с диваном. Да, точно. Это была гостиная квартиры Лангермана.

— Как я сюда попал? — спросил Шпатц, осторожно попытавшись сесть.

— Ты позвонил ночью и заплетающимся языком попросил забрать тебя от угла Фризорштрассе и Дункелдамм.

— Который сейчас час?

— Почти полдень.

У Шпатца наконец получилось сесть. Да, он что-то припоминал. Его мобиль врезался в столб, он выбрался... Уличный телефон. Карточка Лангермана в кармане...

— Что с тобой случилось? — Дагмар подалась вперед и коснулась виска Шпатца. Голова немедленно отозвалась новым приступом боли. — Ты не был пьян. Не похоже, чтобы дрался...

— Я... — Шпатц закрыл глаза и попытался вспомнить. Кажется, он перебрался через забор Унгебундена по развесистому дереву и ударился коленом. Завел мобиль и уехал. — Не помню, Дагмар. Случилось что-то плохое, мне надо вспомнить... Очень болит голова...

— По тебе заметно, что не хорошее, — Дагмар вскочила, запахнув шелковый халат с чандорскими драконами, подошла к высокому стеклянному столику и налила в стакан воды. Открыла резную дверцу шкафчика, критически осмотрела содержимое. Схватила склянку из темного стекла и вернулась к Шпатцу.

— Это капли Стабса. Муж их принимает от головной боли. Сколько?

— Четыре, — Шпатц зашипел от накатившей новой волны боли. — Нет, давай семь. Много, я знаю, но у меня нет похмелья, я вчера не пил.

Шпатц бездумно смотрел, как маслянистые капли падают в стакан с водой. «Меня вчера отравили, — вдруг осознал он. — В морс подлили какой-то дряни, но она, похоже, сработала как-то иначе. И я сбежал». Шпатц взял из рук Дагмар стакан, задержал дыхание, чтобы от резкого запаха капель Стабса его не стошнило, и быстро выпил содержимое. Прикрыл глаза. За закрытыми веками расплывались цветные круги. Как будто цветные капли падали в темноту.

— Полегчало?

— Да, — Шпатц открыл глаза и понял, что и боль и правда отступила. — Спасибо, Дагмар. Кажется, ты спасла меня.

— Кажется? — Красивые губы супруги Лангермана скривились в саркастичной улыбке. — Мне пришлось тащить тебя на себе, ты едва переставлял ноги!

— Прости, я почти ничего не помню...

— От кого ты бежал? — Дагмар вернулась к столику, налила во второй стакан игристого вина из стоявшей здесь же бутылки и сделала глоток.

— Я... Я не знаю, — Шпатц поднялся на ноги. Колено болело, но наступать на ногу он мог. Хорошо. — Мне что-то подмешали, и я почти ничего не помню.

— Играл в карты? Или пытался заигрывать с альтштадской шлюхой?

— Я был... — нет, стоп. Дагмар, конечно, ему очень помогла, но ей незачем знать лишние подробности. — Дагмар, твой муж нашелся?

— Прислал записку с курьером, — Дагмар фыркнула и дернула плечом. Тонкая ткань халата соскользнула, обнажая гладкую кожу. — «Дорогая, мне понадобилось по рабочим делам уехать... бла-бла-бла...»

— Ты узнала его почерк?

— Записка была напечатана на машинке. Ты что-то знаешь?

Шпатц сделал несколько осторожных шагов. Голова кружилась, но болеть почти перестала. Дрожали пальцы, в ушах шумело. Мутило. Он потрогал шишку чуть выше виска. Видимо, приложился головой, когда мобиль врезался в столб. Крови не было. По всему выходило, что кроме памяти в нем ничего особо не повреждено. Последнее, что он отчетливо помнил, это Хаппенгабена беседующего с Эрталем. Что же было дальше?

— Шпатц! Если ты придумываешь, что бы мне соврать, то вспомни, пожалуйста, что я слышала твой разговор с Рейнаром Хаппенгабеном, — Дагмар снова устроилась на банкетке и закинула ногу на ногу. — Ты был на приеме у Дедрика Фогельзанга, и?

Хаппенгабен... Шпатц сунул руку в карман и нащупал продолговатый предмет. «Если вы не будете сопротивляться, герр Грессель, то все пройдет гораздо легче», — сказал Нейрат. Или Нейрат просто стоял рядом? «Ты говорил, что это сработает! — Фуггер навис над сидевшим за столом Шпатцем. — Просто подпиши эту проклятую бумагу, герр Шпатц!» «Я не виноват, что он не допил до конца!» «Он точно ничего не вспомнит?»

Шпатц достал руку из кармана. Ручка. Из черненого серебра. Замечательный образчик ювелирного искусства.

— В кого ты стрелял? — Дагмар принюхалась. Шпатц поднес ручку к глазам. «Я все подпишу», — его голос звучал будто чужой. Рука потянулась к карману. Выстрел прозвучал как будто сухая палка сломалась об колено. Нейрат стал оседать на пол, на светлой ткани пиджака расплылось темно-красное пятно.

— В Нейрата, — сказал Шпатц. — Он пытался меня чем-то отравить.

— Тогда странно, что ты все еще жив, — Дагмар одним глотком допила остатки игристого и встала, чтобы налить себе еще. — Он жив?

— Не знаю...

Голова Шпатца снова заныла. Но теперь скорее от напряжения, без острой пульсации. Фуггер кинулся к Нейрату, а Шпатц рванулся к двери. Двигаться было трудно, как будто вокруг был кисель. Но задержать его Фуггер все равно не успел. А преследовать почему-то не стал. Потом была узкая боковая лестница. Потом Шпатц остановился и выбрался в окно. Почему? Не хотелось, чтобы его видели. У центрального входа наверняка толпились гости. Темный парк. Развесистое дерево. Мобиль Крамма. Удар.

Дагмар молчала и смотрела на Шпатца, отпивая выдохшееся игристое мелкими глотками. Шпатц посмотрел в сторону выхода. Крамм! На приеме у Дедрика он был с Краммом. Что с ним?

— Мне надо идти! — Шпатц шагнул к прихожей.

— Если ты сейчас молча уйдешь, я вызову полицаев, и заявлю, что ты вломился ко мне в дом, ограбил и изнасиловал, — Дагмар поставила стакан на пол. — Ты же помнишь,