С болью, словно на детей, смотрела Королькова на валявшиеся под дождем и мокрым снегом бесценные тома. Их выбросили из педагогического института за угол здания. Мария Иосифовна и девушки выбирали художественную, социально-экономическую, историческую литературу, клали в мешки и таскали в недостроенное здание библиотеки на четвертый этаж. Гусев расставлял книги по полкам.

— Молодцы,— подбадривал он.— Только старайтесь подбирать все тома. Нужны полные собрания сочинений.

— А кому они нужны? — спросила Королькова.

Он повернулся к ней, взглянул исподлобья и негромко сказал:

— Нашим людям. Благодарны будут.

Солдаты спрашивали книги на родном языке. В куче книг, выброшенных из педагогического института, оказалось несколько экземпляров истории Коммунистической партии. Муся протянула одну из книг немцу. Тот унес ее с собой. На следующий день привел двух това-рищей и признался:

— Мы совсем не знаем вашу страну.

Мария Иосифовна догадалась, о чем идет речь, и дала еще два экземпляра истории партии на немецком языке.

В феврале сорок второго года Королькова заболела. К ней пришла Муся.

— Больше книги мы не собираем,— сказала она с горечью.— Запретили. Георгий Алексеевич выдал всем удостоверения до августа. Полиция не тронет.

Мария Иосифовна не задумывалась, откуда у Гусева удостоверения. Важно, что человек сделал добро в условиях, когда жизнь висит на волоске. Она поверила ему. Однажды привела двух девушек, и Георгий Алексеевич перепрятывал их некоторое время. Когда потребовалось заверить бланки, пошла к нему за советом, и он помог ей.

Первые листовки Королькова взяла у бывшей сотрудницы по детской библиотеке Кармановой. Потом она прочла призыв, который принесла Скалаухову Богоявленская. А вскоре после того, как Мария Иосифовна и Августа Гавриловна познакомились, в доме Скалау-ховых появился Юнисов. Ему нужно было укрыться от облавы. Королькова отвела подпольщика на Тринадцатую линию к своей подруге Анне Алферовой. Ей же она принесла несколько листовок о битве под Сталинградом, которые дал Гусев. Читали вслух и не сдерживали слез.

— Хотя бы скорее... Хотя бы скорее,— шептали женщины.

Газета «Донецкий вестник» и местное радиовещание были единственными источниками информации для населения. Но они будто не замечали настроения оккупантов, их отступления к Донбассу, окружения армии Паулюса. В новогоднем номере газеты появилось бодренькое обращение бургомистра Эйхмана к населению.

Александр Антонович сидел в кругу друзей на квартире Борисова и читал вслух статейку председателя управы.

«Дорогие горожане, рабочие и трудящаяся интеллигенция,— прочел Шведов и добавил: — А про нас забыл господин бургомистр. Хотя мы — нетрудящиеся, вот и упустил... Поздравляю вас с Новым годом и от всего сердца желаю счастья, здоровья, успехов в личной жизни и в нашем общем деле — победе над коммунизмом».

Командир сделал паузу и обвел улыбчивым взглядом товарищей. Остановился на Вербоноле.

— Ты слышишь, Андрей, твой тезка замахивается на весь коммунизм. Стерва, понятия о нем не имеет, а туда же,— сказал он и продолжил чтение: — «Второй год мы встречаем свободными от ненавистного режима. За каждым из нас уже больше не следят, нас не терзают драконовские законы. Жизнь построена на новый лад...» Но тут не сдержался Чибисов, встал и заглянул в газету.

— Неужели так и написано? — спросил он.

— То ли еще будет впереди. Слушай. «Свободный труд восторжествовал, и он приносит свои плоды, от которых сердце наполняется радостью...» Нет, я больше не могу! — воскликнул Шведов.— Эйхман просто комик.

— Такой пропаганды против немцев и мы не придумали бы,— проговорил Чибисов.— Я предлагаю перепечатать обращение с нашими коментариями. С небольшими, в одно-два слова, но хлесткими.

— Верно, Леня,— отозвался Вербоноль.

— Давайте послушаем до конца,— предложил Оленчук.

— «Прошло всего четырнадцать с половиной месяцев, как мы стали свободными гражданами. Вспомним же сегодня, что оставили нам после себя большевики — развалины, пустые продовольственные склады, разру-шенные индустриальные и пищевые предприятия, взорванные электростанции и водопроводы».

— Ишь, решил разжалобить,— вставил Борисов.— Защитник народа объявился.

— «А что мы имеем сейчас? Что мы, благодаря повседневной помощи и непосредственному руководству немецкого командования, сделали в условиях прифронтовой полосы?» — продолжал Александр Антонович.

— Уничтожили тысячи и тысячи невинных людей,— заговорил Чибисов.— Организовали лагеря смерти для пленных и коммунистов, отослали, как скотину, сотни молодых людей на каторгу в Германию.— Он закашлялся. Немного успокоился и сказал тихо: — Вот что я написал бы в ответ на его вопрос.

— А мы так и напишем,— подхватил командир, снова стал читать: — «Мы восстановили жизненно необходимые отрасли городского хозяйства — водопровод, электросвет, пищевые предприятия, частная инициатива возродила местную промышленность...»

— По-моему, бургомистр полоумный,— сказал Олен-чук.— Каждый в городе видит, что ничего подобного нет. Вот спекулянтов развели, хоть пруд пруди.

Тимофей, не отвлекай... «В городе и его районах налажено регулярное снабжение населения продовольствием. В этом заслуга каждого из нас. Но зазнаваться не следует. Впереди еще много работы...» Точно, ездили с одной тачкой в село, теперь давай двумя. Ходил один, теперь — всей семьей. Но и в селе голод... Однако я тоже отвлекся. Читаю: «Наступивший, 1943 год должен стать годом дальнейшего неуклонного...»

— Драпа,— вдруг сказал Вербоноль.— Неуклонного драпа с нашей земли.

— А твой тезка провозглашает другое... «Неуклонного восстановления хозяйства города, улучшения благосостояния народа...»

— Но это уже когда паршивца не будет здесь или когда мы его вздернем на суку,— опять вставил Андрей Андреевич и тут же смущенно проговорил: — Прости, не могу спокойно слушать эту чепуху.

— Писавший эту белиберду стоял на голове,— прошептал Чибисов.

— «К решению этих задач я призываю всех граждан, ибо участие в этом приблизит к победе над врагом — мы укрепим тыл, следовательно, поможем армии-освободительнице добить заклятого врага»,— прочел Александр Антонович и задумался. Озорно взглянул на Чибисова и, обращаясь к нему, сказал: — Товарищи, а ведь из этого «поможем армии-освободительнице добить заклятого врага» можно сделать такое, что в благородном семействе Эйхмана и его вдохновителей разразится скандал.

— Как именно? — спросил Борисов.

— А вот как. Расскажем в листовке о Сталинграде, о