Шрифт:
Закладка:
Николай Семенович полушепотом рассказывал Шведову о делах подпольщиков пристанционной группы. Они сидели в небольшой комнате, не зажигая света:
— Мухамедхан побил и завалил восемь вагонов на станции Передача. Отправление поездов задержалось на сутки. Максимов саданул паровозом застрявшую на переезде машину с солдатами. Доронцов и Качанов подорвали цистерну с бензином. Динамит Качуры попадает в надежные руки в Макеевке и на станции Доля...
Евгений Степанович Качура не только снабжал подпольщиков динамитом, он делал все возможное, чтобы шахта как можно меньше давала угля. Для диверсий искал и находил верных помощников. Старый горняк Иван Никифорович Шевченко работал с Евгением Степановичем перед войной на шахте № 10-бис. Его послали в истребительный батальон, а затем на возведение оборонительных сооружений... Возвратился домой уже при немцах и угодил в лапы полиции. Шевченко пытали целую неделю, требуя выдачи коммунистов из истребительного батальона. Он молчал. Его били до потери сознания, отливали водой, бросали в погреб. На тело лили бензин и поджигали.
После истязаний Иван Никифорович несколько месяцев не мог двигаться. За его квартирой установили наблюдение. Качура пригласил горняка к себе. Устроил откатчиком на поверхности. Кладовщику приказал выдать ему десять килограммов муки. Через месяц, когда Шевченко окреп, инженер послал его вместе с молоденьким пареньком Витей крепить никому не нужный вентиляционный ходок. Немецкое и русское начальство сюда не заглядывало. Рядом находился вентиляционный штрек, подставишь лестницу — и выбирайся на поверхность. Рабочие так и делали — раньше времени уходили домой.
Иван Никифорович обычно очень долго возился с одной стойкой, прилаживал, снимал, подпиливал — тянул время до конца смены. Через неделю Шевченко в одну из пересмен бросил болт в привод мотора, приво-дившего в движение рештаки конвейера. Во время работы болт попал в шестерни и покрошил зубья. Запасных шестерен не оказалось. Конвейер стоял больше месяца.
Вентиляционный штрек, где крепил Шевченко, вел прямо в лаву, в которой стояла тяжелая врубовая машина. Ивану Никифоровичу удалось и ее вывести из строя. Шахта по-прежнему не давала угля...
Переночевав у Мельниковых, утром вместе с Николаем Семеновичем Шведов пошел на застанционный поселок. Познакомился с Качановым и Доронцовым. Через них вскоре узнал Бабенко, Сбежнева, Сытника, Нестеренко.
В разговоре с женой Николай Семенович назвал Шведова командиром отряда. В эти дни Мельниковы, рискуя жизнью, укрывали у себя комсомолку Нину Шаповалову. Когда приходили заказчики — сотрудники полиции, работники управы, немцы,—Нину прятали в большой стол для раскроя. Заберется в него, подогнет под себя ноги и не шелохнется. Какие только мысли не приходят в голову! Отец ее — коммунист, уважаемый человек, работал заместителем заведующего шахтой «Пролетар», ушел на войну. Она с мачехой и братом не успели эвакуироваться. После захвата города немцами девушку привели в полицию. Затолкали в переполненную камеру. Среди арестованных были знакомые по поселку, которых обвиняли в хранении оружия. К вечеру камера опустела — почти всех увезли на расстрел. Нину вызвал на допрос политинспектор. Жесткий взгляд из-под насупленных рыжих бровей. На столе лежат огромные кулачища. Ткнул волосатым пальцем в листок бумаги:
— Все здесь — и ты, и батя. Всех подберем.
Вышел из-за стола и резко ударил Нину в лицо. Девушка вскрикнула и пошатнулась. Он ударил ее снова, рассек губу, на пол потекла кровь.
Продержав неделю в камере, Нину отпустили. Она; дошла до выходной двери и упала без сознания. Домой привели чужие люди. Мать не узнала ее — девушка была седой.
Весной полиция стала готовить новую партию молодежи для отправки в Германию. Чтобы избежать каторги, Шаповалова собрала кое-какие вещи и вместе с братишкой пошла в сторону фронта. Добрались они до Барвенково, дальше пробиться не смогли.
В пути Нина заболела водянкой. Тринадцатилетний братишка нашел одноколесную тачку, посадил в нее Нину и, надрывая руки, повез домой. В Сталино возвратились через месяц.
И вот перед очередной облавой врач Колесникова привела девушку к Мельниковым. С нею делились последней крохой хлеба, считали своей в семье и прятали от постороннего глаза. Постепенно Нина поняла, что знакомые и незнакомые железнодорожники не случайно приходят к портным.
Однажды Татьяна Аристарховна прямо сказала ей:
— Ты, дочка, не удивляйся, что в яме лежит немецкое обмундирование. Мы будем красить его и перешивать для спасенных нами людей.
Сегодня снова завела с ней разговор:
— Тебе нужно устраиваться на работу. Что поделаешь, придется немцев у в а жать,— последнее слово она произнесла, чуть растягивая и с иронией.— Товарищи помогут тебе оформиться.
В двухэтажных домах железнодорожников, невдалеке от вокзала, разместилась строительная организация «Тодт». Штаб ее сначала находился в Днепропетровске, а затем переехал в Сталино на Смолянку.
Нестеренко переговорил со знакомой переводчицей, и Шаповалову взяли уборщицей к главному инженеру стройорганизации. Девушке дали задание работать старательно, чтобы войти в доверие к немцу.
...Александр Антонович вышел на прямую связь с представителем пристанционного подполья в охране лагеря. Он был расположен возле механического завода, на территории которого немцы устроили огромный склад, ежедневно пополнявшийся снарядами, авиабомбами и порохом.
В заснеженном скверике возле шахты № 10-бис Шведов встретился с Шульгой. Высокий, средних лет мужчина был в форме добровольца, с одной лычкой на погонах. Он первым протянул руку и представился:
— Павел Николаевич.
— Саша,— отозвался командир.— Мне сказали, вы не сидели сложа руки. Давно уже здесь?
— С полгода,— ответил Шульга.— Анатолия Матросова и меня привезли из Запорожья. Там по заданию подполья я поступил в охрану. Здесь вышли на Лиду... Спасаем ребят. Но пробиваются ли они к фронту, не знаем.
— Теперь будем действовать совместно. Нас интересует склад боеприпасов. Работают ли там военнопленные? Кто охраняет? Разведайте, пожалуйста,— попросил Шведов.— Мы вас обеспечим листовками и документами для спасенных.
Павел Николаевич возвратился в караульное помещение в приподнятом
