— В своей мудрости, Руану считает это временными трудностями, — яда в голосе Наири хватило бы на десяток гадюк. — Он уверен, вайлианцы на всех парусах спешат сюда, чтобы принести нам полные трюмы благ, оставив все мысли нас поработить. Он хочет продавать им тростниковые циновки, костяные остроги, и кувшины из необожженной глины, а взамен ждёт от них груд жемчуга. Ты видел ту жалкую руину на берегу, Кьелл? Ту, что построена из обломков затонувшего корабля? Это — любимое детище Руану, его «торговый пост», — ирония в голосе девушки мешалась с раздражением.

— Ну, кто их знает, вайлианцев, может, среди них полно тайных фанатов циновок? — весело глянул на неё гламфеллен. Наири лишь тоскливо скривилась в ответ. — А если серьёзно, то это скверно. Сразу по многим причинам, и я вижу, ты их прекрасно знаешь. И что же, никто ничего не может сделать?

— Нет, — глухо ответила священница. — Не после Анаха… — она испуганно замолчала на полуслове, прикрыв ладонями рот.

— Так, — Кьелл подошёл к девушке чуть поближе, и понизил голос. — Наири, я здесь чужак. Как приплыл, так и уплыву, и очень скоро. А ещё все традиции и табу Хуана для меня ну вот совсем не обязательны. Так что говори смело, что ты там хотела сказать, дальше меня это не уйдёт, веришь? — поддавшись уколу интуиции, он спросил: — Это как-то связано с тем, что ты единственная служительница Нгати здесь, да ещё и в таком юном возрасте?

— Да, — кивнула Наири, и неожиданно всхлипнула. — Анахару был моим отцом, священником, как и я, — слезы, показавшиеся из её глаз, потекли неостановимым потоком. — Он был недоволен Руану, часто высказывался против него, и в конце концов вызвал его на Испытание Водами. Анахару проиграл, и теперь его имя запрещено упомина-а-ать… — всхлипы девушки переросли в сдавленные рыдания.

— Все-все-все, — Кьелл аккуратно приобнял Наири за вздрагивающие плечи, и увлек в угол, подальше от начавших оборачиваться прихожан и послушников. — Папа был молодцом, и попытался сделать правильную вещь, чем бы это Испытание Водами ни было. Хватит реветь, ладно? Платье намочишь, вон, уже намочила. Теперь из него соль выстирывать придётся, ну куда это годится? — священница удивлённо воззрилась на эльфа сквозь слезы, но его скоморошество все же оказало нужное действие — плач девушки несколько поутих.

— Испытание Водами — ритуал, вызов на суд богов, — чуть спокойнее поведала она, утирая слезы. — Двое аумауа входят в бурлящие штормовые волны, а возвращается только один. Что за спор бы ни был у вошедших в воды, победитель прав, ведь ему благоволит сама Нгати. Проигравший же… его имя стирают из памяти племени, а душа обречена на одинокие скитания.

— Ясно. Не получилось у папы, не фартануло… — задумчиво пробормотал Кьелл. — Наири, я тебе сейчас один секрет скажу. Я чужеземец для тебя, но вайлианцы мне ни разу не родственны, и даже близко не симпатичны. Хоть они и наняли меня выяснить, что приключилось с их экспедицией, и помочь ВТК вычерпать все сокровища Поко Кохара до дна, я не собираюсь этого делать. То есть, судьбу-то экспедиции я выясню, но что бы на Поко Кохара не происходило, я постараюсь извлечь из этого выгоду для Хуана, а не кого-то другого. Ну, и немножко для себя — забота о полутора сотнях разумных, помнишь? Руану хочет продавать Тикавара вайлианцам оптом и в розницу — пусть. Я сделаю все, чтобы вайлианцы забыли сюда дорогу. Так что гляди веселей, — он с улыбкой подмигнул девушке. Та неуверенно улыбнулась в ответ. Сочтя свою задачу выполненной, гламфеллен собирался было уже попрощаться с Наири, но та придержала его за рукав, и, наклонившись к нему, прошептала:

— Когда вайлианцы были здесь, я… была очень зла. На Руану, и на них. И сделала нечто злое, нечто… ужасное. Я взяла одного из малых идолов Нгати, и прокляла его самым сильным проклятием, каким только смогла. Потом я продала его одной из чужеземцев, женщине по имени Беза. Когда они уплывали, я видела, что проклятие уже начинает действовать. Они мертвы, Кьелл, — лицо Наири пересекла мрачная усмешка. — Беза убила их всех, а потом себя. Никто не знает этого, кроме нас двоих, но я думаю, ты поймешь меня и мои действия.

— Так, — бледный эльф по-новому посмотрел на собеседницу. Ее решительность и безжалостность внушали уважение.

«Жёстко, Наири, жёстко. Хотя, если вспомнить работорговцев, то может быть, и не очень. Не, после того, как ее любимый папа сгинул ни за грош, а племя недоедает невесть сколько из-за царька-идиота, проклятие — это еще цветочки, могла ведь и бритвой по глазам,” покачал головой он.

— Ты не ошиблась, я тебя понимаю. На Поко Кохара мне все равно придется сплавать — не выдавать же тебя вайлианцам, как причину гибели экспедиции. Что-нибудь придумаю на месте, — он взглянул на девушку с усмешкой. — Руану хоть доживет до моего возвращения?

— Экера, пока что ему нечего бояться, — черты лица Наири заострились, делая ее похожей на кумир жестокого божества. — Племя все еще верит в своего ранга. Но если тебе удастся избавить нас от вайлианского внимания… — священница улыбнулась, зло и жестоко.

— Угу, вода ему будет пухом, — задумчиво закончил Кьелл. — Ладно, Наири, бывай. Удачи тебе.

— Подожди, Кьелл. Зайди к Руану. У него есть реликвия, древняя, старше нашего племени, и связанная с Поко Кохара. Я слышала, как он горевал, что не отдал ее вайлианцам, и ее отсутствие могло стоить им жизней. Я думаю, ты сможешь забрать ее у Руану, так или иначе, — намек в ее взгляде был вполне прозрачным.

— Не, Наири, он отдаст мне ее сам, чуть ли не с песней — я же чужеземец, помнишь? — хмыкнул гламфеллен. — Спасибо. Увидимся, — он благодушно кивнул священнице.

— Пусть ветра Амиры благословят тебя в добрый путь, — ответила молодая аумауа, искренне и дружески.

***

Постучавшись в двери хижины Руану, Кьелл был встречен самим ранга, на чьем округлом лице быстро появилась угодливая радость.

— Проходите, уважаемый капитан! Проходите, и присоединяйтесь к моей трапезе. Вкусите от щедрот посланного Нгати, для племени Тикавара честь оказывать вам гостеприимство, — пригласил его внутрь Руану.

— Я не голоден, Руану — еще утром так наелся, что еще кусочек,