только об этом и говорят. Потом зарождается и чувство ревности, и зависть: почему и твой муж не принёс тебе шёлкового платья. Допустим, что и у тебя есть шёлковое платье. Что ты выигрываешь от этого? Похоронят тебя в шёлковом платье! И что останется от твоего шёлкового платья, когда придёшь на тот свет? Иной говорит: «Поживём себе!» В этом «поживём» нет никакой философии. Платье, которое рвётся и выцветает за один год, я бы не надел. Одежда должна быть такой, как у птиц, никогда не должна становиться старой. Такой и была одежда, в которую когда-то был одет человек. А сейчас носят одежду, которая совершенно не гигиенична, и вследствие этого появляется много болезней. Что наделала нынешняя мода? Если ткань очень грубая, она неблагоприятна для здоровья. Через ткань должен проникать воздух. Потом, вы любите носить одежду в обтяжку, что создаёт вам постоянное напряжение. Так стягивают снизу ремнями арабских коней, чтобы постоянно были в напряжении. Одежда должна быть свободной, благоприятной для здоровья, чтобы правильно циркулировала кровь. Точно также раньше носили туфли на высоких каблуках с узкими «носами», в которых были сильно сжаты пальцы. Это сжатие пальцев порождает много болезней, образуются мозоли. Потом одно время мужчины носили высокие воротнички и походили на впряженных волов. Задняя часть шеи никогда не должна быть сильно стянутой, одежда должна быть эластичной, мягкой. Одно время женщины носили вельветовые шляпы, но сейчас начали носить шляпы чуть более гигиеничные. Вы должны постоянно расчёсывать волосы так, чтобы они были уложены в одном направлении, потому что каковы волосы человека, таковы и его мысли. Волосы не должны быть взъерошены. Вы постоянно должны их приглаживать рукой, чтобы они были гладкими. Если ваши волосы не подчиняются вашему уму, тогда как вы сможете работать в мире? Я считаю знанием умение человека восстановить чёрный цвет своих волос. Сейчас волосы у некоторых из вас седеют от незнания, мучения, скорби. Есть естественное поседение волос и неестественное, подобное побелке комнат, которые на самом деле не белые, а только стены их побелены. Белый цвет волос показывает, что у человека нет корыстной цели, что всё своё богатство он раздаёт, что о себе не думает. А в другой раз видишь людей с поседевшими волосами, которые больше думают о себе, чем о других. Такие люди имеют фальшивые седые волосы. Белая почва не рождает, рождает чернозём. Тогда какими, по-вашему, должны быть волосы человека? По моему мнению, волосы должны быть белыми не как снег, а как тубероза[87]. Они должны быть побелевшими естественно, а не от скорби. Говорю: «Волосы должны изменяться, должны изменять свой цвет хотя бы три раза в день. Вечером, когда начинает садиться солнце, они должны становиться черными, утром должны становиться русыми, а когда солнце в зените, быть белыми». Когда волосы меняют свои оттенки, они здоровы; и когда к ним прикоснёшься, чувствуешь, что они здоровы.

У человека должны быть разумные мысли, поскольку мир, в котором он живёт, разумен, а те, которые им управляют, красивы. Они свежи, а не стары, у них живой взгляд, ничего закостенелого не увидишь в них. Увидев ангела, ты не поймёшь, сколько ему лет: ты всё будешь думать, что ему тридцать, а у него тысячелетняя жизнь. Его лицо молодо. Почему ангелы не стареют? Потому что не мучаются. Только человек, который мучается, стареет. Людей старят заботы и скорби.

Вы ищете Бога, не так ли? На каждом шагу Бог вам говорит изнутри, что не следует жить так, как вы живёте сейчас. Эта жизнь принадлежит прошлому, и вы должны её немного изменить. Например, если придёт к вам страдание или какая-нибудь отрицательная мысль, то почему вы не можете её изменить, посмотреть на неё тихо и спокойно, поулыбаться немного страданию, посчитать, что это ваша привилегия? Хочу, чтобы вы открывали себя, потому что вы наставили в себе запруды, запруды… Откройте все эти запруды, пусть вода течёт себе, чтобы вам быть совершенно естественными! Это, однако, не означает, чтобы вы говорили всё, что хотите, — это не является естественным. Музыканту тон определён. Когда встретите какого-то человека, сколько слов нужно ему сказать и с чего начать? Вы говорите:

— Откуда идёшь?

Тот отвечает:

— Не знаю, откуда иду.

— Куда идёшь?

— Не знаю.

— Где остановишься?

— В отеле «Лондон».

— Сколько времени пробудешь там?

— При отъезде скажу тебе.

— Сколько платишь?

— Пятьдесят левов за ночь.

Я не знаю, откуда иду и куда иду, а знаю, где остановился и сколько плачу. Но откуда идут эти деньги? В Америке есть обычай: когда остановишься в каком-то большом отеле на десятом-пятнадцатом этаже, тебе скажут: «Вот здесь есть большой крюк и длинная верёвка; при пожаре будешь знать, как убегать». В Болгарии таких верёвок нет. Самовоспитание требует при всех невзгодах и нужде в жизни иметь знание. Вы застреваете на одной мысли и говорите: «Почему Господь создал так мир?» Этот вопрос задавали тысячи людей до вас, но никогда по сей день на него не было дано ответа. Для мухи мир создан соответственно мухе, для вола — соответственно волу, для людей — соответственно людям и для ангелов — соответственно ангелам. Всякий мир соответствует существам, которые живут в нём. Я не вижу ничего плохого в мире, но в нём есть что-то непонятное: в тебе всё время живет мысль, что чего-то тебе не достаёт. Нет никого богаче твоего отца, но не только твой отец должен быть богат, а и ты должен энергично взяться за работу, засучить рукава и работать. Не только учителя должны быть способными, но и ты должен энергично взяться за учёбу. Нет никого богаче твоего отца, но если ты ходишь оборванным, то это потому, что ты не работаешь и не учишься. И если есть какой-то невежда, то он будет жаловаться, что отец не отправил его в школу, или что не было школы в его время. Весь мир — школа. Приведу вам снова рассказ о той знаменитой крестьянке из варненской деревни, которую считали лентяйкой из-за того, что у неё было две служанки. Но разорившись, в сорока-пятидесятилетнем возрасте она стала учительницей, начала обучать других ткать и прясть. Как вам научиться говорить людям? Человек никогда не сможет передать другим того, что не испытал сам; ты никогда не сможешь говорить о любви, которой ты не испытал; никогда не сможешь говорить о вере, которой не испытал; никогда не можешь говорить о знании, которое тебе неведомо. Говорить-то об этом вы можете, но никогда не