проведать Яна. Тогда Еву выгнали и запретили возвращаться. На следующий день это ее не остановило, и врачи никак не могли понять, через какую щель она каждый раз пробирается сюда.

Тогда, в реанимации, Ева почти не говорила с ним. Знала, что ему тяжело, что обезболивающие мешают нормально мыслить, и он даже не запомнит все, что она ему скажет. Она просто сидела рядом, и этого было достаточно.

Когда его перевели из реанимации в обычную палату, один он почти не оставался. Александра то обнимала его, то плакала, то винила себя — просто потому, что так уж у них принято. Он бы на ее месте тоже себя винил. Но всего не предугадаешь, и никто не был по-настоящему виноват, кроме Леонида Костюченко.

Стрелявшего, конечно же, задержали на месте. Он, протрезвев, умывался соплями и слезами, убеждая всех, что не того хотел. А чего можно хотеть, стреляя в человека, — сказать затруднялся. Влиятельные родственники попытались перевести его под домашний арест, однако этому помешал Павел. Тогда они направили усилия в другую сторону, и однажды Костюченко сбежал из-под стражи. Он до сих пор был в розыске, и это раздражало… Ровно до тех пор, пока Ян не решил поговорить о нем с Евой.

— Сам он тупой, но помогают ему люди умные, — признал он. — Может, и не найдут его… Но хоть полицию от этой гниды избавили!

— Не найдут, — безразлично подтвердила Ева. Кто-то другой на ее месте уже вопил бы, что она его предупреждала, что нужно было воспользоваться предложением с машиной. Однако Ева и теперь была спокойна, как скала, и говорила строго по делу.

— Да ладно… Может, все-таки отыщут, он склонен к глупостям…

— Все равно не отыщут.

Ян окинул ее долгим взглядом и спросил:

— Я хочу знать всю правду?

— Нет. Тебе достаточно того, что его не найдут. Не беспокойся о нем.

Нужно было, пожалуй, упрекнуть ее, а у Яна не осталось сил. Он просто позволил себе переключиться на другую тему.

Его постоянно навещали старшие брат и сестра. Павел следил, чтобы за Яном достойно ухаживали. Нина мягко убеждала его не драконить персонал.

Один раз заглянула Алиса с дочерью. Уже это было много — им ведь сейчас не до того, свадьба с Русланом через месяц… или через два, Ян не считал нужным запоминать такое. В приглашении дата и время указаны — можно будет посмотреть. Врачи говорили, что пойти он точно сможет. Алиса явно опасалась, что ему будет морально тяжело появиться там. Ян, чтобы не обижать ее, намекал, что — да, очень тяжело. Иногда безразличие лучше держать при себе.

Заходили и с работы — целая делегация во главе с начальством. Напрямую, естественно, никто перед ним не извинился, но Ян подозревал, что до извинений дошло бы только над его гробом. Ему намекнули, что претензий к нему нет, и подтвердили, что его ждет награда, когда он достаточно окрепнет, чтобы сам за ней прийти.

Ситуация казалась пусть и неприятной, но решенной. Ян всем улыбался и никому не говорил правду. Однако кое-кто все же догадался… Ева, конечно, но ей было все равно, такие решения ее не волновали. А еще — Александра.

Она заговорила об этом, когда они остались в палате вдвоем.

— Ты ведь еще не уверен, что вернешься в полицию, правда? — спросила она.

— Пока думаю. Но это не из-за ранения как такового — чем бы я ни занимался, безопасным это точно не будет.

— Да я и не ожидала… Дело в Костюченко?

— В том, что сделало существование Костюченко как сотрудника возможным, — кивнул Ян. — Я понимаю, что система нигде не идеальна. Но с ним ведь сразу было ясно… Его нужно было убрать после того, что случилось с Максимом Холмогорцевым. Я не говорю — судить, но точно не подпускать к людям.

— Возможно, теперь все станет иначе… строже.

— Может быть. Поэтому я и не исключаю, что вернусь на работу. Но это не точно.

— А второй вариант какой? — полюбопытствовала Александра.

— Частная практика. В принципе, я не так уж редко этим занимался по собственной инициативе… Буду теперь за деньги.

— Ты и бизнес?

— У меня уже целая коллекция консультантов, — усмехнулся Ян. — Адвокат есть, психолог, судмедэксперт тоже — Наташа Соренко при таких просьбах изобьет меня живым карпом, а потом все равно все сделает. Есть потенциальная напарница.

— Даже карманная серийная убийца есть…

— Карманная она, как же! Но если без шуток, ты меня поняла.

— Поняла, — вздохнула сестра. — Отец бы такое не одобрил.

— Несомненно. Хорошо, что я тут свою жизнь проживаю, а не его. Ты настолько против идеи частной практики?

— Нет, наоборот: думаю, как раз мне в частные детективы податься и придется.

Ян не стал спрашивать, почему, догадаться было не так уж сложно. Александре, при всем ее опыте, работу в полиции было не получить — отказываться от двойного гражданства она не собиралась, это значительно усложнило бы ей использование капиталов, оставленных Эриком. Но и без дела она долго не выдержала бы, близнецы знали это.

— Но ты ведь подашься в детективы не прямо сейчас? — спросил Ян, многозначительно глядя на кольцо, то и дело ловившее лучи света на безымянном пальце Александры.

— Ну, свадьба — дело быстрое, у нас не планируется три дня с конями и цыганами.

— А жаль, я бы посмотрел… Но ты начнешь раньше меня. Даже если я присоединюсь к тебе, в ближайшие месяцы из меня разве что консультант.

— Да нет, подозреваю, это тебе придется меня дожидаться в итоге, хотя и не очень долго. Надеюсь, что не долго…

— Почему?

— Мы, понимаешь ли, привезли из пустыни на один сувенир больше, чем планировали…

Он понял, о чем речь, как только услышал это. Понял — а верить побоялся. Ян знал, что у сестры были серьезные проблемы со здоровьем после двух лет, проведенных в плену, что некоторые темы она считала для себя закрытыми и даже не говорила о них. Андрей, кстати, тоже все знал. Возможно, именно это ему было сложнее всего принять, но он смог и никогда не жаловался, не упрекал и не обсуждал.

А тут вдруг — такое…

— Саша, ты?.. Правда, что ли?

— Да сама привыкаю к мысли, — растерянно улыбнулась сестра. — Я вот думала, что всё, да и поначалу как-то незаметно было… Но, очевидно, у австралийской пустыни есть какие-то мало изученные свойства. Потому что это явно оттуда.

— Точно?..

Александра кивнула:

— Теперь уже наверняка, все подтвердилось. Понятия не имею, как я буду справляться, если честно. Очень надеюсь,