– Я буду с тобой, войду в твой внутренний мир, как в тот раз. Не буду мешать, но вытащу, если случится что-то плохое или ты потеряешь контроль.

Теплая мужская ладонь легла под ключицы. Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Его взор был полон решимости и уверенности, губы упрямо поджаты. Поколебавшись, я накрыла его руку своей и сжала пальцы.

– У тебя все получится, Фарди. Прогони призраков прошлого, которые тебя мучают, раз и навсегда. Ты ведь умная девочка?

– Не называй меня девочкой, – привычно проворчала я и закрыла глаза.

– Ты ведь и есть девочка. Упрямая и немного вредная. Ладно, не немного…

Я уже не слышала его слов. Со всех сторон меня окружала темнота, а потом я нащупала тропу, ведущую в глубины сознания, и перестала чувствовать тело. Всегда боялась проваливаться туда, потому что неизменно встречала Гилбара – он угрожал мне и пытался убить. Это было безумно больно, его образ и память о нем – единственное, что осталось.

Тьма понемногу рассеивалась, на смену пришла серость, начали проступать очертания деревьев и гор. Раньше в моих кошмарах стояли морозы, а сейчас бушевала весна – склон усыпали белые цветы со звездчатыми лепестками, в солнечном свете танцевали пылинки. Где-то щебетали птицы и журчала вода.

Я увидела его сразу. Гилбар сидел на камне у берега реки, спиной ко мне, уперев локти в колени и низко свесив голову. Льняные кудри блестели на солнце – захотелось погладить их, как в детстве.

Почувствовав мое приближение, брат повернулся, и взгляды встретились. Глаза у нас почти одинаковые, только в его больше голубизны, а в моих – стали.

Я замерла, борясь с подступающими слезами.

Он выглядел мужчиной – статным и красивым, таким, каким мог вырасти, не умри слишком рано. И это было странно, потому что до этого раза Ги всегда приходил ко мне в облике четырнадцатилетнего озлобленного мальчишки.

– Ну здравствуй, сестренка, – Гилбар улыбнулся тепло и немного грустно.

– Здравствуй, брат.

– Ты стала совсем другой, – заметил, оглядев меня с головы до ног.

– Это потому, что я готова попрощаться.

Слова давались тяжело, даже несмотря на то, что я знала – передо мной порождение моих снов, памяти, сознания. Его настоящего уже давно нет в живых.

Брат поднялся с камня, так что мне пришлось запрокинуть голову. Какой он высокий! Даже выше Фрида.

– Жизнь продолжается, Данна. Я ушел в светлые чертоги, и мне нет пути назад. А тебе пока рано туда.

– Я знаю, но… все равно так тяжело отпустить.

– Ты привыкла к этой боли. Пора все изменить, пока она не убила тебя, – брат мягко улыбнулся. – И, прошу, забери мой дар, мой Лед. Пусть он станет частью тебя, это будет лучшей памятью обо мне. Я должен идти, сестрица. Однажды встретимся, но это будет очень нескоро.

Зажмурив на пару мгновений глаза, я произнесла:

– Ты был для меня самым дорогим человеком.

– Я знаю, – призрачная рука коснулась щеки и стерла выкатившуюся слезинку. – Ведь мы две части одной души. Это даже не магия, это что-то еще более сильное. Но теперь ты не одна. Ты справишься. Отпустишь меня?

– Да. Я отпускаю тебя, Ги. Покойся с миром, любимый брат. А я буду верить, что там тебе лучше, чем здесь, и что ты смотришь на меня со звезд.

Казалось, что, окончательно признав его смерть, я сойду с ума. Но ощутила лишь облегчение. Как будто легкие раскрылись, и в грудь хлынул поток чистого воздуха.

– Спасибо, Данна, – Гилбар улыбнулся и стал похож на мальчишку. – Спасибо.

Опустив веки, я почувствовала, как Ги запечатлел на моем лбу легкий поцелуй и обернулся весенним ветром. Я перерезала пуповину, которая связывала меня с близнецом, душила и тянула в прошлое. Действительно, я слишком сильно там увязла. Старая рана теперь готова затянуться.

Весна расплывалась, как брошенная под дождем картина, и перед глазами вновь проступала реальность. Потрескивал огонь, сновали тени на потолке. И груз проклятья, который мучил меня, наконец-то исчез.

– Как ты, Фарди? – послышался взволнованный голос, и Фрид убрал прядь волос, легко огладив щеку.

– Кажется, я смогла.

Он помог мне подняться и задержал руки на талии, притянул к себе, вдохнув воздух у моего виска. Несколько мгновений мы стояли молча.

– Я овладею льдом. Теперь у меня все получится. Спасибо тебе, Фрид. Правда, спасибо.

Я ощутила прилив нежности к этому самоуверенному… Кому? Гадом и мерзавцем я не называла его даже мысленно. Пальцы легли ему на плечо, скользнули по шее. Я привстала на цыпочки и сделала то, что хотелось сделать до боли. Так сильно, что сердце рвалось из груди.

Я коснулась губами его щеки. Этот невинный поцелуй отозвался дрожью во всем теле, прошил нервной волной и свернулся теплом в животе. Это был первый раз, когда я поцеловала его сама, повинуясь голосу души.

– Фарди… – Фрид выдохнул мое имя мучительно, будто ему стало больно. Но уже в следующий миг хитро взглянул на меня. – Если теперь все будет хорошо, то нам можно повеселиться немного? В доме старейшин обещали праздник. Ты любишь танцевать?

Я улыбнулась. Сняла с шеи цепочку с кольцом брата и повесила на крюк для одежды. Все это время я носила на себе каменную глыбу.

– Вряд ли тебе придутся по душе наши танцы, но попробовать можно.

Нежные переливы свирелей и глухой рокот барабанов неслись из-за закрытой двери. Распахнув ее настежь, Фрид впустил меня и вошел сам. Едва мы переступили порог, до меня долетели приглушенные шепотки и любопытные взгляды.

– Кажется, нас тут ждали, – шепнул муженек мне на ухо. – В любом месте и в любое время люди одинаково любопытны.

Свободных лавок не было, но на краю одной оказалось место, куда и упал Фрид, затянув меня в себе на колени. От такой вопиющей наглости я даже на миг онемела, а он еще по-хозяйски обнял меня за талию, а вторую руку положил на бедро.

– Я не буду бить тебя только потому, что на нас все смотрят, – с милой улыбкой прошипела я.

– Можешь избить, как только вернемся. Только вряд ли ты захочешь.

В ответ я фыркнула. Совсем совесть потерял! Оглядевшись, я приметила знакомые лица – побледневшая Айли, хмурый Эйнар, девушки из женского дома и среди них Гъерди. Она обменялась со мной многозначительным взглядом, как бы говоря, что помнит о моем предложении.

Кто-то сунул нам угощение и выпивку. Вот с последним тут не сдерживались – парни, весело гогоча,