Эбергард поднялся на палубу. Матросы разошлись по своим местам, однако тревожное предчувствие не покидало команду.

Когда совсем рассвело, с «Германии» уже видна была белая крепость Санта-Крус, и через некоторое время пароход приблизился к маленькому укрепленному острову, где таможенные чиновники подвергали корабли осмотру.

Вскоре показалась лодка с четырьмя гребцами-неграми, которые мерно ударяли веслами по воде. Между ними один особенно обратил на себя внимание Эбергарда – уж очень он был рослым и сильным.

– О масса, – говорил Сандок, радуясь прибытию в Бразилию, – здесь гораздо лучше, чем за морем в той холодной стране.

– Мне кажется, ты желал бы навсегда остаться здесь?

– С графом – да!

– Только не радуйся, Сандок, через несколько дней мы будем на обратном пути в Европу.

– Опять в эту холодную землю?

Лицо негра приняло грустное выражение, и он снова подошел к борту, чтобы посмотреть, как таможенная лодка быстро приближается к «Германии».

Эбергард невольно улыбнулся, когда заметил, что офицер вступил в оживленный разговор с чиновниками, касавшийся его. Он стоял так, что они могли узнать его: граф Монте-Веро был слишком известной личностью в Рио-де-Жанейро, чтобы чиновники хоть на минуту усомнились бы, он ли это.

Один из черных гребцов, тот самый, что выделялся своим телосложением, наблюдал за графом, о чем-то спросив соседа.

Через несколько мгновений лодка была уже возле «Германии»; матросы перебросили лестницу, и офицер в сопровождении двух чиновников перешел на пароход.

– Приветствую вас, господа! – сказал граф Монте-Bеро, направляясь им навстречу. – Вы думаете, что видите перед собой привидение, но нет, тот, кто говорит с вами, поверьте, человек из плоти и крови!

– Непостижимо, ваше сиятельство! Ваше появление несказанно обрадовало и удивило нас, – отвечал офицер, вежливо кланяясь. – Ведь объявили, что вы скончались и уже приехали ваши наследники. Император будет приятно удивлен.

– В самом деле, не всегда воскресают из мертвых! Но, господа, мне было бы очень желательно отправиться далее без задержки. На моем судне нет ничего, кроме экипажа и меня самого; груз «Германии» – ее пушки и боевые припасы. Я поспешил сюда из Европы для того, чтобы разобраться в маленькой шутке. Но что это такое? Посмотрите! Один из ваших гребцов упал со скамьи, и его бьет, как в желтой лихорадке! – вдруг воскликнул граф, глядя на лодку, где один из негров, свалившись на дно, подергивался в судорогах; остальные негры в страхе отстранились от него.

– Похоже, он болен, – сказал офицер. – Это новый гребец, он еще не привык к своей службе и, вероятно, простудился в прошлую ночь, когда пришлось четыре раза в бурю выходить в море.

– Эти черные обычно не слабого здоровья, – прибавил один из чиновников, недоверчиво посмотрев на негра.

– Он серьезно болен, видите, как искажено его лицо, как закатились глаза, как он стиснул зубы. Ведь эти бедняги не защищены от непогоды. Он же нагой, если не считать короткой фаи, – проговорил Эбергард.

– Чаще всего лень побуждает этих мошенников к таким маневрам, – сказал таможенный чиновник. – Чего только не пробуют эти негры, чтобы вызвать жалость или осуществить свои планы!

– Не могу поверить, чтобы этот мускулистый негр притворялся, – возразил Эбергард. – Он не похож на одного из тех ленивых потерянных людей, которые любят только водку и праздность, ведь он невольник, который…

– Этот негр не невольник, хотя ходит босоногий, как и его товарищи, он свободный и человек с дурным прошлым.

– Мне претит отвергать человека, будь он белым или черным, за какое-либо заблуждение в прошлом и смотреть с недоверием на него и на всю его последующую жизнь.

– Ваша доброта и человеколюбие всем известны, господин граф!

– То, что я делал и делаю, не более чем обязанность, которую должен исполнять каждый.

Негр, в котором читатель, вероятно, уже узнал Марцеллино, все еще лежал на дне таможенной лодки и извивался, как раненая змея, то свертываясь клубком, то растягивая свои черные мускулистые члены.

Боязливо следили за ним трое остальных негров.

– Что случилось с этим черным? – крикнул им таможенный чиновник.

– О масса, черная рвота! – ответили они.

Так называется в Бразилии желтая лихорадка.

– Перенесите больного сюда на пароход! – приказал Эбергард.

– Как, граф, вы хотите…

– Оказать больному помощь, прежде чем будет поздно это делать. Оставьте негра на мое попечение, я постараюсь, чтобы ему была оказана медицинская помощь, и привезу его с собой на остров Виллегеньон, где «Германия» простоит до завтрашнего утра; оттуда он, если выздоровеет, может легко вернуться к месту своей службы.

Офицер согласился на предложение графа, тем более что ему самому было весьма неприятно находиться рядом с больным негром. Гребцы таможенной лодки перенесли Марцеллино на пароход.

– Отнесите больного в маленькую каюту рядом с моей! – приказал Эбергард, подходя ближе к несчастному. – Сандок, попроси сюда доктора!

В то время как матросы переносили больного в каюту, Эбергард простился с таможенниками.

«Германия» тронулась в путь и через несколько часов достигла залива Рио-де-Жанейро.

Эбергард спустился в каюту, чтобы осведомиться о здоровье больного негра.

Доктор, еще молодой человек, успокоил его:

– Я дал ему лекарство и велел покрыть одеялами. У него нет желтой лихорадки. Я еще не могу сказать, не разовьется ли в нем какая-нибудь другая болезнь, но мне кажется, что негр будет завтра совершенно здоров. Потрудитесь сами убедиться в этом, господин граф!

Доктор тихо отворил дверь каюты.

Это была низенькая, но очень уютная комната. Под окном из толстого матового стекла находилась постель, прикрепленная к стене. Стул и стол довершали убранство каюты.

Марцеллино лежал на подушках, покрытый одеялами. Этот злодей, душа которого была чернее его кожи, притворился спящим.

Эбергард приблизился к нему.

Марцеллино открыл глаза и стал пристально всматриваться в озабоченное лицо графа Монте-Веро.

– О масса! – проговорил он, сверкнув глазами. – Марцеллино хотел бы знать имя благородного массы!

– Вероятно, тебе теперь лучше? – спросил Эбергард. – Ты крепкий человек, хочешь остаться гребцом на таможенной лодке?

– О масса, это тяжелая работа! Марцеллино хотел бы работать на плантациях сахарного тростника…

– Если будешь прилежным и честным, твое желание исполнится.

– Бедный негр думает, что никто другой не может говорить так, кроме благородного графа Монте-Веро! – проговорил Марцеллино, пытливо вглядываясь в лицо Эбергарда.

– Ты угадал, Марцеллино: я Эбергард Монте-Веро, и ты поедешь со мной!

– Эбергард Монте-Веро? – повторил негр. – Благодарю, масса, бедный негр готов ехать с массой в любую глушь. О, теперь Марцеллино вовсе не болен!

Негр приподнялся на постели, делая вид, что хочет поцеловать край платья своего благодетеля.

– Не делай этого, Марцеллино, ты не раб, а свободный человек, который