карьере. В прежних романах они характеризовались лишь теми чувствами, которые испытывали. Времена меняются, и стиль Саган тоже. «Прошли времена Расина, — говорила она. — Сегодня люди слишком заняты заботой о хлебе насущном, вот почему трудно написать роман о правдивой, искренней истории любви, если не ощущаешь в них этого постоянного усилия, чтобы жить, чтобы потреблять». Помимо прочего, в этом повествовании содержится несколько сексуальных сцен, нетипичных для ее творчества. Прежде ее герои стыдливо натягивали одеяла на свои обнаженные тела. Так, ненасытная Беатрис и ее верный любовник опускаются до самых грубых чувств в проявлении любви: «Он слегка повернул голову, и тут же губы Беатрис нашли его губы, он перестал бороться с собой, распахнул пунцовый пеньюар, ни на секунду не удивившись, что под ним ничего не было, и приняв это как должное, хотя еще час назад умер бы, представив такое. И тогда, прижав ее к стене между двумя зелеными и равнодушными растениями в кадках, он овладел ею…»[25].

Мнение критиков оказалось неоднозначно! Луи Пауэле из «Фигаро-магазин» нанес удар ниже пояса: «когда у Виктора Гюго спросили, что он думает по поводу романа, написанного некой дамой, он ответил: «Лучше бы она связала себе что-нибудь». Вот, к сожалению, мое впечатление о последнем романе Саган». Мнение Габриэль Ролен из «Монд» прямо противоположно. Она считает, что «Смятая постель» —» возможно, лучший роман Саган. «Ее последние книги, — пишет она, — «Синяки на душе» и «Неясный профиль», навевали мысли о меланхолии. Сегодня интеллигенция широко расправляет крылья, не останавливается на самоанализе, избегает самолюбования, чтобы лицом к лицу встретить смерть, болезнь, одиночество». Робер Кантер, читая роман, подумал о Расине: несмотря на несколько одурманивающую атмосферу смятых простыней, можно сказать, что это наиболее «расиновский» роман из всех произведений Франсуазы Саган. Его собрат по перу Жильбер Ган склонен считать, что роман больше ассоциируется с Фейдо: «Фейдо был бы ошеломлен обилием подобных сцен, когда героиня прогуливается нагишом и попадает в объятия к мужчинам, будь то на ковре, на палубе корабля или в стогу сена». Матьё Гале сохранил всю свою нежность к романистке, поскольку он наблюдал ее восхождение в литературе. «Несмотря на двенадцать романов, она остается маленькой Саган, какой мы ее знали в начале пути, а потому мы должны быть к ней более нежны и менее требовательны, чем к другим», — писал он. Прием публики был восхитителен: «Смятая постель» с апреля стала одной из самых продаваемых книг и сохранила эту позицию в течение месяца, опередив следующие произведения: «Ногу» Жана-Луи Бори, «Луизиану» Мориса Денюзьера и «Французскую болезнь» Алена Пейрефита.

Кино, литература… Франсуаза Саган работала без передышки, но этого недостаточно, по мнению требовательной Мари Белль, которая надеялась, что автор «Скрипок, звучащих иногда» опять подарит ей новую пьесу, и как можно быстрее. Под таким давлением Франсуаза Саган начала делать первые наброски в записной книжке, а продолжение надиктовала своей секретарше Изабель Хельд. По прошествии четырех недель пьеса была написана. Она не поверила своим глазам: «Я как курица, которая снесла на дню на одно яйцо больше и с удивлением вопрошает: «Что же такое происходит?» У меня создается впечатление, что я становлюсь рупором. Что до моих персонажей, то у меня не было времени привязаться к мим. Я едва с ними знакома. В романе мне всегда немного жаль с ними расставаться. Здесь, наоборот, они живут как будто на расстоянии от меня». Саган подумывала о том, чтобы назвать свою пьесу «Нависшая гроза», но потом вспомнила, что так называется пьеса драматурга Эдуара Малиграса в «Смятой постели». Тогда она решила позаимствовать название картины у художника Магрита — «Хорошая погода днем и ночью» («Il fait beau jour et nuit»). На этот раз к тексту пьесы не пришлось ничего добавлять, как это случалось прежде. Наоборот, «Хорошая погода днем и ночью» будет укорочена, по крайней мере на полчаса. В апреле Франсуаза Саган и постановщик Ив Бюро принялись за работу. Генеральная репетиция была намечена на 18 октября на сцене театра «Комеди» на Елисейских полях, который возглавлял Ги Деко, так как в театре «Жимназ» фантазер Колюш имел такой успех, что Мари Белль решила продлить показ его спектаклей до осени.

Вот уже семь лет, как Франсуаза Саган не появлялась в театре. В последний раз это было в 1971-м в театре «Ателье», когда она ставила свою версию пьесы «Сладкоголосая птица юности» Теннесси Уильямса, своего большого друга. В пьесе «Хорошая погода днем и ночью» два акта, три смены декораций и шесть персонажей, представителей деловой буржуазии. Все они переживают кризис. Главную героиню зовут Зельда. Она происходит из богатой фламандской семьи потомственных сталелитейщиков. После того как героиня устроила пожар в своей квартире, ее поместили в интернат. Во втором акте мы видим, что она больше не хочет возвращаться к своему супругу. Последняя сцена происходит в загородном доме этой супружеской пары, которая никак не может выяснить свои отношения. Здесь все встречаются для заключительного объяснения. Роль Зель-ды исполняла Анна Карина. Ее героине тридцать четыре года, у нее слабые нервы. Ее муж Этьен и ее сестра Дорис едут за ней в швейцарскую лечебницу, где она провела последние три года своей жизни. Другие действующие лица: Том, муж Дорис, Лоране, молодая любовница Этьена, и Поль, лодочник, которого Зельда встретила во время лечения и который стал ее любовником. «Все эти персонажи — вычурные, и я написала эту историю с поразительной легкостью. Любопытно, но здесь и намека нет на мораль. Думаю, это моя лучшая пьеса». Автор призналась, что в этой пьесе ее восприятие драматургического искусства ничуть не изменилось. По ее словам, артисты без устали проигрывают одни и те же истории, и по-прежнему их волнуют одни и те же вопросы. В данном случае речь идет о хрупкости человеческих чувств, об одиночестве, о стремлении от него избавиться.

Репетиции в театре «Комеди» на Елисейских полях проходили очень бурно. Ив Бюро считал, что от него ускользает смысл мизансцен. Франсуаза Саган не выходила из театра и давала разъяснения. 16 октября, после пяти недель репетиций и за два дня до генеральной, как на сцене, так и в зале царила полная неразбериха, режиссер и автор не могли прийти к единому мнению. Ив Бюро не выдержал и покинул сцену, заявив, что не в силах вынести характер Франсуазы Саган, и потребовал, чтобы его имя было вычеркнуто из афиши. «Если сочинитель произведения не согласен с режиссером, последний должен уступить свое место, — сказал он. — Я испытал разочарование, поскольку пьеса