–Поймаем – спросим.

–Шутник.

–Да, я знаю…– Вербин ещё раз огляделся и покачал головой:– Вера, Вера, Вера… во что же ты ввязалась?

На самом деле Феликс догадывался, во что и как это могло произойти. И мысленно выругался, ведь в этом деле ему приходится опираться на догадки и предположения, поскольку улик катастрофически не хватает.

* * *

–Вы ведь понимаете, что у меня могут быть неприятности?– тихо спросил сотрудник.

В ответ спокойное, не равнодушное, а очень спокойное:

–Вы знали об этом, когда мы договаривались.

–Да,– протянул сотрудник.– Но сейчас я подумал…

Почему-то именно сейчас подумал, когда они остановились перед последней дверью, ведущей туда, куда нельзя было проводить посторонних. И сотрудник сам удивился тому, как быстро они оказались в глубине здания. Ведь кажется, что встретились всего минуту назад: короткий вопрос, потом второй, потом внимательный взгляд, потом они говорят о том, о чём нельзя, но он соглашается, и вот они в глубине здания. Перед последней дверью.

«Меня загипнотизировали?»

Нет, он отчётливо помнит каждый шаг, каждый вопрос и каждый ответ, и понимает, что его не гипнотизировали – с ним профессионально поговорили и убедили сделать то, что требовалось собеседнику. А ещё сотрудник точно знал, что до сих пор не взял обещанные деньги и, как бы ни закончилась эта история, брать не будет.

–Никто ничего не узнает.

–Хотелось бы.

–Я не прикоснусь к ней.

–Правда?

–Можете связать мне руки.– Короткая пауза.– Я просто хочу её увидеть. В последний раз. Увидеть и попрощаться.

–Можете попрощаться на похоронах.

Сотрудник уже задавал этот вопрос и услышал тот же ответ, что в прошлый раз:

–Её будут хоронить не в Москве, поэтому я не смогу быть на похоронах.

Сотрудник знал, что слышит правду.

–А мне очень важно её увидеть.

–Даже в таком виде?

–Даже в таком виде.

–Хорошо.– Сотрудник поверил. Поверил и окончательно решился. Открыл последнюю дверь и сказал:– Я не стану связывать вам руки.

–Спасибо.

Включился яркий свет. Холодный и мёртвый свет, идеально подходящий для холодного помещения и мёртвых тел. Щёлкнул замок холодильника. Бесшумно выехало место. И сотрудник откинул простыню.

–Виктория Рыкова.

И понял, что не ошибся, поверив услышанным словам: он увидел горе. Искреннее, неподдельное горе. Увидел во взгляде. Увидел в исказившемся лице. В подрагивающих пальцах. В коротком всхлипе. В выступивших слезах.

В неподвижности.

И в едва прошелестевшем:

–Девочка…

Сотрудник был молод, ещё не зачерствел, ещё не очень хорошо разбирался в людях, но точно знал, что видит сейчас истинные чувства.

Видит горе.

* * *

–Ты уверен, что смерть Погодиной связана с убийством Рыковой?– хмуро спросил Анзоров.

–Убийство Погодиной,– поправил следователя Феликс.

–Оно самое,– согласился с уточнением Анзоров.– Связано?

–Когда жертва – свидетель по другому делу, причём, достаточно сложному, это первое, что приходит в голову,– пожал плечами Вербин.

–Ну, да – классика. Но мне нужно решать, брать Погодину на себя или нет? Поэтому я жду чуть большего, чем первого пришедшего в голову.

Феликс и Шиповник переглянулись.

–Пока говорить рано,– осторожно протянул Вербин. Перед встречей он успел побеседовать с побывавшими на месте преступления криминалистами и располагал самой полной, на данный момент, информацией.– Во-первых, это очевидное убийство, во-вторых, преступник забрал все электронные устройства Погодиной: телефон и ноутбук.

–А планшет?

–Если он был, его тоже забрали.

–Почему ты уверен, что в квартире был ноутбук?– попросил объяснить Анзоров.

–Из розетки торчал зарядный шнур.

–А-а. Логично.– Следователь обдумал услышанное.– Преступник искал какую-то информацию?

–Получается так.

–Убийство может быть связано с работой Погодиной?

Этот вывод вызвал у полицейских скепсис.

–В таком случае, убийство Рыковой тоже может быть связано с её работой,– проворчал Шиповник.

–Хотите сказать, что мы не там искали?

Полицейские переглянулись, но когда поняли, что Анзоров не шутит и в самом деле ждёт ответа, Шиповник твёрдо произнёс:

–Мы считаем, что ищем там, где нужно.

Они с Вербиным поняли, что Анзоров не горит желанием вешать на себя дело Погодиной, и его не самый умный вопрос вызван исключительно этим.

–Любой мог попытаться замаскировать убийство под самоубийство,– заметил следователь.

–Любой, кто читал дневник,– уточнил Вербин.– И даже не любой, а имеющий мотив. И достаточно хладнокровия, чтобы совершить убийство.

–Допустим, у них был доступ в квартиру Рыковой.– Анзоров посмотрел сначала на Шиповника, потом на Вербина, которые, не сговариваясь, ответили ему одинаковыми взглядами, и сдался:– Хорошо, убийство Погодиной связано с убийством Рыковой. Что у нас есть на убийцу?

–Профессионал,– тут же ответил Феликс.– Вошёл в дом под видом курьера.

–Лицо не показал?

–Был в маске, в каких на электровелосипедах ездят.

–Понятно.– По Анзорову было видно, что в настоящий момент его главная мечта заключается в запрете ношения любых масок навсегда.– В квартиру он проник под видом курьера?

–Не думаю.

–Если Погодина не ждала курьера, она бы его не пустила,– объяснил Шиповник.

–Логично.

–Около двери убийца снял маску и представился как-то иначе,– продолжил Вербин.– Представился тем, кто не вызывал у Погодиной подозрений, и она открыла дверь. У Погодиной убийца пробыл около тридцати минут. Затем вышел из подъезда, какое-то время мы вели его по камерам, но затем он скрылся.

–Хорошо знает местность?– прищурился подполковник.

–Хорошо подготовился.

–То есть это чёткий заказ?

–Абсолютно чёткий.

–Мотив убийства?– У Шиповника было своё мнение, однако он хотел услышать Вербина.

–Погодина последней общалась с Рыковой,– мягко напомнил Феликс.– Погодина звонила Рыковой, и они довольно долго говорили. Погодина сказала, что это был обыкновенный трёп двух подружек, но что, если во время разговора Рыкова сказала Погодиной, кто к ней должен прийти?