Шрифт:
Закладка:
После езды на тряской телеге земля словно бы покачивалась. Поначалу они шли молча; разговаривать как-то и не тянуло, да и вокруг было на что посмотреть. Кроме, собственно, мощёного тракта, всё казалось мрачным, негостеприимным, пожалуй, даже опасным. Светлые, широколиственные южные леса сменила густая, тёмная, сумрачная чаща: дубы-великаны подпирали небо, под ними густо росла рябина вперемешку с орешником, овраги заполонил ежевичник, всюду вился плющ – и по земле, и по деревьям… Потом дождь наконец утих, и окрестности заволокло туманом. Кое-где из белой пелены, словно вспарывая сплошное полотнище плотно переплетённых крон, выныривали чёрные лезвия скал – острые, иззубренные, как наконечники копий.
Постепенно все звуки стихли; даже Грейс перестала шаркать, подволакивая ногу.
«Неловко идти так, в молчании, да?» – хотел сказать Джек, но осёкся.
Он услышал шёпоты.
Сначала это походило на шелест, словно с обеих сторон было по берегу морскому, и волны размеренно накатывали на песок. Но потом шум точно расслоился, распался на потоки; стало много-много шорохов, того самого «шу-у – шу», о котором говорил углежог, вот только звучало это жутко.
– Услышал, да? – усмехнулась Грейс, глянув на него. – Это и есть Жюли. Правило ведь простое: хочешь остаться в деревне – отдай ей свой голос. Во-первых, потому что её обитатели нуждаются в тишине – и в покое. А во-вторых… Она окружает голосами деревню, посылает их вдаль. Может запутать, напугать, даже свести с ума; но может и позвать, направить, заманить. Говорят, что звук определённой тональности может даже убить.
– Охотно верю, – пробормотал Джек. Горло саднило; хотелось верить, что от излишней впечатлительности, а не из-за чужой магии. – А ты, гм… Тоже отдашь свой голос?
Грейс отвернулась; волосы у неё на затылке топорщились, как шерсть у испуганной кошки.
– Мне тоже нужна тишина и покой, – откликнулась она наконец еле слышно. – Потом… Это ведь не навсегда, Джек. Тот, кто готов, может уйти во внешний мир. Или остаться здесь – но иначе, как охотник, как защитник…
«А ты кем собираешься быть?» – хотел спросить Джек, но промолчал.
Каждому вопросу – своё время; для этого, пожалуй, было ещё рановато.
После всего, что встретилось по дороге, он невольно ожидал увидеть частокол с черепами, насаженными на колья. Однако деревня Потерянных голосов, скорее, напоминала небольшой средневековый город, окружённый высокой стеной из серого камня. Ворота были двойные: решётка, а за ней уже массивные деревянные створки. Мощёный тракт упирался в ров, наполненный водой, довольно широкий – примерно в дюжину шагов; вода плескалась где-то внизу, примерно в двух метрах ниже уровня земли. Половина моста была каменная, весьма основательная с виду, а другая – деревянная; она опускалась с помощью нехитрого механизма, а в поднятом виде закрывала ворота, обеспечивая ещё один уровень защиты.
– Это место что, параноик строил? – пробормотал Джек.
И вздрогнул, когда его уха коснулся шёпот:
– Скорее, его строили для параноиков, чтобы усугубить расстройство психики… Но мне это выгодно. Пожалуйста, проходите. Мы ждали вас.
Призрачный голос ещё не умолк, когда решётка стала подниматься, а деревянные створки ворот начали медленно расходиться в стороны.
«Красноречивое приглашение».
Честно признаться, Джеку сейчас больше всего хотелось обернуться к Грейс, махнуть рукой и сказать: «Ну что же, вот я тебя и довёл до деревни, пора прощаться». Но лисье любопытство оказалось сильнее; а ещё коротышка-углежог говорил, что королевы-де опасаться не стоит…
И Джек рискнул.
Внутри их уже ждали.
Королеву – Жюли – он узнал сразу же, хотя толком не успел разглядеть, когда Неблагой раздавал дары. Она была среднего роста и того плотного, угловатого сложения, которое редко позволяет фигуре выглядеть изящной, даже если изводить себя диетами, но зато и с возрастом не меняется. Светлые волосы с заметной сединой Жюли зачесала в гладкий хвост; вместо обычных для здешних женщин юбок с блузами она надела мужской наряд, чем-то одновременно напоминающий и облачение охотника, и деловой костюм – тёмно-зелёные бриджи, бежевую рубашку, жилет и нечто вроде удлинённой приталенной куртки из замши, тоже выкрашенной в зелёный.
А ещё у неё была корона, самая настоящая – правда, не золотая, а из полированного дерева и янтаря.
– Грейс, – выдохнула королева, едва завидев их. – Ты вернулась. Живая.
И – первая сделала шаг вперёд, раскрывая объятия.
Грейс сначала дёрнулась, точно хотела сбежать, но потом позволила обнять себя и сама уткнулась королеве носом куда-то в висок. Они обменялись тихими репликами – и почти сразу разомкнули объятия.
Позади них, в дюжине шагов, стояли две женщины немного за пятьдесят, вооружённые арбалетами, и совсем ещё молодой парень с копьём; все трое были коротко острижены и одеты в тёмное.
– Останешься на ужин? – спросила королева прямо. – Без всяких дополнительных условий, разумеется, твой голос мне не нужен. Просто в благодарность за то, что ты довёл Грейс. Я Джулия Лэнг, – протянула она внезапно руку, небрежно и по-деловому, словно делала это тысячу раз. – Там, во внешнем мире, ты мог слышать о нас: «Лэнг и партнёры». Я – та самая Лэнг.
В голове мелькнуло смутное воспоминание.
– Адвокатская контора? – спросил Джек, автоматически пожимая руку.
Хватка у королевы – Джулии, Жюли? – была крепкой.
– Именно. Интересно, сколько они просуществуют без меня, – произнесла королева; лицо у неё сделалось такое, словно это была шутка, и очень смешная. – Пойдём. Насчёт того, что случилось с Грейс, я в курсе, мы успели поговорить по дороге. Но если расскажешь свою часть истории, я буду благодарна, – добавила она и сделала сопровождающим знак; те бесшумно отступили к воротам. – Ты голоден?
– Ну…
Джек хотел сказать, что ему сейчас кусок в горло не полезет, но внезапно понял, что страшно проголодался.
Деревня оказалась больше, чем можно было бы предположить, взглянув на стены. Но, к счастью, идти пришлось недалеко. Королева привела их в небольшую пристройку к сторожевой башне, нечто вроде караулки. Там уже был накрыт стол – похоже, она и впрямь следила за ними часть пути, а потому успела приготовиться. Прислуживала за ужином совершенно седая женщина в светлом платье; за всё время она не то что не проронила ни слова, но даже и не взглянула в сторону гостей.
