Увы…

У меня была любящая женщина. Хорошая работа, которой я каждый божий день полностью отдавался… Мне это нравилось, хотя я и не планировал, так жить и уж тем более умирать! Была достойная хоть и скромная свадьба… а так же счастливые дни в которые я попросту кайфовал!

Да и могу я уйти лишь красиво, а паук лишил меня даже этого. А в прошлый раз чёрная жижа чуть не залезла мне в рот, а перезвон колокольни почти лишил меня слуха.

Тогда я хотел шагнуть в неизвестность прямо с карниза колокольни на прекрасном рассвете и слышать дивный перезвон, но не быть оглушённым им в полночь. Может в новом мире будет лучше? Все конфессии утверждают именно так… да и кто я такой чтобы спорить?

Я лишь человек, что скоро сдохнет, словно собака без крыши над головой. Почему Паук именно здесь? А не скажем в«Берлине» или где в странах «Восточной Европы». Ведь он растоптал мою карьеру, работу, репутацию… лишил всего, до чего только смог дотянуться. Мне и правда, интересно, почему именно я?

Старушка судьба?

Красавица смерть…

Или просто лютый и бесчеловечный «Рандом»?

Кто знает…

Общение с пауком ведёт лишь к невосполнимой потере нервных клеток и порче здоровья!

Открыв глаза, я вновь оказываюсь на серых улочках Нью-Йорка.

— Да… тогда вам не сейчас! И прошлое уже не вернуть или вернуть? Увы, я не знаток…

Чуть слышно говоря, я продолжал брести по таким ненавистным улицам где столько раз уничтожалась чья-то мечта или жизнь, я думал о своём. Этот город коварен мой друг… и ты не заметишь, как он посадит тебя на короткую цепь. Работа, кредит, ипотека, а после ты уже долго женат, и деткам нужен свой уголок, образование и помощь с детьми!

Ты не заметишь всё это… быть может год или пять и полис заберёт свою плату и твою жизнь без остатка. Это алчное место, трущобы и это мой новый дом!

Блекло, горящие вывески неона раздражающе слепили уже и, так уставшие глаза…

«Такос от Паблос»«Красная комната Константина»«Пушки Майка»

Преодолев очередной перекрёсток из тьмы послышался наглый акцент с характерной для этих мест хрипотцой.

— Эй, мистер… мелочь есть? А, если найду? Ты назвал меня чёрным? — Подняв свой измученный взгляд, вижу пару белоснежных кроссовок сорок седьмого размера и шоколадного баскетболиста.

Зависнув на секунду и оценив масштаб их наглости, лишь улыбаюсь, а двое мелких подпевал за спиной у громилы увидев мою ироничную улыбку, так же оскалились.

Здоровяк привычным движением вытащил нож «бабочку» из серой толстовки и, ловко раскрыв её непонимающе уставился своими бычьими глазками на мою безумную улыбку,

что с каждой секундой всё больше переходила в хищный оскал голодного зверя.

А может вот он шанс? Не так красиво, поэтично, но всё же он не хуже и не лучше остальных! Он просто есть…

Уверенно сближаюсь, пока ярость не поглотила меня без остатка умеренно пробиваю носком своего тяжёлого ботинка «гангстеру» по причинному месту, схватив совершенно тупую «бабочку» рукой чувствую, как разрезается плоть и выпускаю нож, что оглушительно звонко падает на асфальт… Я спокоен, спокоен! Боль лишь иллюзия в моей голове…

Так меня учили в Тибете! Вернув контроль встречаюсь с глазами нашего шоколадного

парня, почему-то вспоминая давно прочитанную брошюрку по «Кёко сенкай», если память не изменяет и со всей силы тыкаю его двумя пальцами по двум чёрным точкам, что зовутся глазами. Противник всё продолжал стремительно терять высоту, ухватив здоровяка за длиннющие дреды я наконец-то приложил его лицом об колено.

Услышав хруст легонько толкаю ногой завалившегося оппонента, что мерзко и жалобно выл. Подняв «бабочку» аккуратно и показательно медленно складываю её в изначальное положение и с вежливой улыбкой протягиваю её застывшим миньонам.

— Кажется это ваше?

Без своего вожака эти двоё дегенератов сразу сбежали, бросив баскетболиста на растерзание. Мельчает нынче бандит! Так шушера одна осталась… даже смертельно больного репортёра уже не могут нормально уработать. Поморщившись вспоминаю о напрочь разрезанной руке и вновь достав «бабочку» и развернув к себе «гангстера» присаживаюсь на корточки и неспешно вырезаю из его белоснежноё майки импровизированный бинт.

Услышав, как он возмущённо заёрзал не экономя силу ломаю одним ударом его нос вновь слыша мерзопакостный хруст.

— Что ублюдок, как втроём на одного, так это нормально? А один на один нет? Мразь…

Добавив, ещё пару ударов наконец завершаю с перевязкой и проблемной рукой, а то загнутся от кровопотери это не та смерть, что я так сильно желаю. Ещё немного постояв и подумав рефлекторно убираю «бабочку» в карман.

Не заметив, как ноги сами привели меня в давний бар, я с горечью сплюнул от досады.

«Не был здесь с нашей годовщины…»

Тогда я подарил ей новое обручальное колечко в честь годовщины. Оно было выплавлено из моей крови… Кхм. Немного не, так… из железа в моей крови! Я делал всё это в тайне и весьма продолжительно, а знакомый мастер из далёкой «Сибири» создал для меня просто удивительный шедевр… А ещё там была милая гравировка на внутренней стороне.

«Отныне и навек. Любя безумно. Даруя счастья!»

Не дедушка Толкиен конечно, хотя тоже не плохо…

А эти глаза с неподдельно щенячьим восторгом до сих пор вызывают улыбку и толику тёплых чувств там, где что-то бьётся в груди, приглушая немного всю боль. Да я помню эти глаза… И я помню те слёзы! Нет… Хватит! Больше я не стану, так ошибаться…

Сжав костяшки пальцев аж добела, я продолжал придаваться грусти и меланхоличной тоске, да и право на это имею, а завтра со спокойной совестью отправлюсь в «Ад» на рай я почему-то уже давно не рассчитывал, да и образ ярого святого мне был не к лицу, так что

бездна или ад! Хотя какая к чёрту разница? Впрочем, я более чем уверен, что черти не смогут мучить меня сильнее, чем эта треклятая жизнь и прогрессирующая болезнь!

Я почти сгораю изнутри и приятным это сложно назвать, и буквально каждый приступ я выгораю и теряю частичку себя… я не хочу превратиться в беспомощного овоща. И признаться это пуганет меня даже больше чем смерть или само одиночество.

«Двум смертям не бывать», как любил говорить мой знакомый «Афганец из заснеженной страны»… и он чертовски прав. Впрочем, цена в качестве жизни это достойная плата за тот путь, что проходит простой человек в ожидании чуда, судьбы или другой непонятнейшей

херни! Я был в «Камар-Тадже» и