Шрифт:
Закладка:
Да и сказки подошли к своему завершению, еще на мысли о ненавистном мне паучке! Я вас предупредил. Здесь словно комиксы «DC»… Одна антиутопия и кое-что, ещё возможно на десерт. Впрочем, всё наше время таково: безумно, беспощадно, беспринципно и словно весь этот мир сбежал из-под пера мастеровитого творца. Каждый из нас имеет тёмную сторону и толику доброты, только вот эти ряженые ставят всё в абсолют! Им не важно, что на кому людские жизни. Все мы для них лишь зрители, фанаты, статисты чьи жизни можно разменять для встречи с оппонентом.
Продолжим?
Изредка бросая свой мимолётный взгляд и думая о чём-то своём на его вечно серьёзном лице порой нет-нет, да проскальзывала едва заметная улыбка, что плавно меняла изгибы на его давно не бритом лице. Эти моменты были особенно яркими и памятными для меня. Может я странный и всё же таким отец нравился мне куда больше, да и такие события были приятней всех праздников для моей детской души. Ведь в груди сразу становилось всё, так тепло, а чуть тлеющая искра радости разгоралась в настоящее пламя, что так ярко пылало внутри. Жаль я не мог растянуть те моменты подольше…
С каждым годом памятная улыбка становилась более тусклой и блеклой буквально выцветая на мальчишечьих глазах, постепенно перерастая в хищный оскал потерявший всё прошлые нотки привычного старика растворяясь на непоколебимо серьёзном, и словно вытесанном из белоснежного камня лице. Каждый раз, как отец видел меня и неважно где или когда! То я просто ощущал всеми фибрами своей души, как ему больно и тяжело, хотя порой даже на этом угрюмом лице проскальзывала мимолётная улыбка, и с каждым годом она становилась лишь всё более тусклой, а вскоре и вовсе растворилась в океане из грусти, и нескончаемой меланхолии, что скорбно читалась в глазах.
Дальше мы стали видится всё реже и реже, хотя мне и казалось, что он просто избегает меня! Изредка ночью мне удавалось проскальзывать тайком в его кабинет, и признаться зрелище было не из самых приятных… вечно полупустая бутылка из-под ирландского виски на рабочем столе, горящий камин и кромешная тьма, что скрывала его без остатка, был виден лишь силуэт, но я видел, как когда-то крепкий на людях отец, стал изломанной куклой из которой, словно бы вытащили её несгибаемый стержень. Дальше он уже просто сидел в своём излюбленном кресле из кожи неизвестного зверя и пил уже дешёвый Бурбон прямиком из горла, молча смотря на последнее черно-белое фото своей единственной любви изредка вытирая скатившиеся слёзы своей массивной рукой походившей больше на лапу медведя.
Отец всегда устраивал этот своеобразный ритуал каждый вечер пятницы и почти все церковные праздники из треклятого календаря нашей любимой церкви, разумеется, когда был дома или в отпуске! А на утро он был полностью собран и готов покорять неведомые дали, прямо пылая жаждой действия, и не иссекаемым оптимизмом, что всегда удивлял меня в этом постоянно угрюмо сосредоточенном человеке!
Да я хотел быть похожим на него…
И больше всего, конечно же, я мечтал, что он похвалит меня, как и любой нормальный родитель своего любимого сына… проблема лишь в том, что и терпел он меня только из-за любви к той женщине, что вырвала, и растоптало его сердце, а собрать вновь было уже некому, да и собственно незачем ведь мамы больше нет!
Из года в год я был лучшим…
Легкая атлетика?
Пожалуйста…
Учеба?
Да подавитесь своим высшим балом!
Везде я шёл напролом и до конца…
Вернувшись с дороги, он лишь хмыкнул и, не проронив и слова, просто удалялся в кабинет, дабы посидеть в абсолютной тьме без толики света. Я приходил в ярость и бешенство! Разве Малыш Эдди, так много просит от жизни? Лишь одно жалкое одобрение… это было похоже на манию, как у паука нести «добро и справедливость», а я же хотел лишь одно одобрение которое, так и не хотело сдаваться без боя! Я терпел и продолжал идти вперёд к своим целям, что, не выдерживая напора, сдавались одна за другой, и вновь шёл только вперёд… хотя всё и продолжало быть не измененным. Разве, что малыш Брок теперь начал ходить в секцию бокса, что с увлечением лёгкой атлетикой делало из меня просто монстра ринга и
грозой ближайших улиц.
Теперь, где только можно я старался сбросить пар и немного выпустить ту ярость, что буквально выжигала меня изнутри и несла душевную боль, из-за которой незатейливо хотелось калечить других. На улице меня прозвали «Дьявольский Эдд» или просто «ДЭ» забавно, да? Везде я получал признание и одобрение, и лишь он считал меня за пустое место, и заносчивого мальчишку, что постоянно дрался неизвестно для чего или за что, он просто не понимал всего этого, не понимал меня, не хотел понимать.
А ведь мы и были похожи словно кривое отражение в тех зеркалах на праздничной ярмарке! Один молодой и дерзкий боец, а другой просто похожий, но уставший от столь продолжительной жизни отец… Дальше я возглавил уличную банду в честь своего протеста и чтобы он всё же заметил!
Нас называли «Имперские братья», а ещё среди нас был молодой художник, что сбежал из отчего дома и начал набивать за скромную плату шедеврального вида тату, у каждого из братьев была цитата, что я частенько повторял после очередной лёгкой победы «Veni, vidi, vici» или «Пришёл, увидел, победил». У меня она была на правой грудной пластине, как и у всех остальных. Плюс кожаные куртки с вышивкой ручкой работы «Senatus Populus Que Romanus» или «S.P.Q.R», « Сенат и граждане Рима».
Да когда-то я, как и все был фанатом «Рима» у нас и кастеты были с той же эмблемой почти ставшей нашим логотипом. Мы всё делали сами или искали знающих мастеров, что были готовы учить… именно тогда кучка никому не известных школьников, из Сан-Франциско и заработала своё по настоящему первое имя, и собственно само признание людей, что всегда были на нашей стороне, стороне своего любимого города.
Это было самое золотое время моих школьных лет…
Что отличало нас от других?
