Понятное дело, как только стало известно о новых съёмках, активизировались журналисты, которые охотились за загадочной звездой, но Крамеш в людском виде был уже вполне пригоден в работе, так что домчавшиеся до Соколовского несанкционированные работники пера вдруг понимали, что у них есть срочные-пресрочные дела в другом месте, и с топотом убывали туда.

Правда, возвращаясь в гостиницу, Крамеш снова наталкивался на алчного карбыша, поджидавшего его буквально на пороге.

– Филипп, я не могу больше! – не выдержал бывший наёмник. – Он меня достал! Ладно днём, но я тут ночью проснулся от того, что на меня кто-то смотрит и глаз не сводит, а это, оказывается, он! Сидит, глазами сверкает и лапы потирает.

– Гудини не поднимается на чердаки… – подсказала Шушана, старательно пряча смех в ухоженных усах. – Ему там не нравится!

– Так в чём же дело? Давай мы тебе на чердаке выделим личное помещение. Там ремонт тоже делали, удобства все есть. Выберешь комнаты, деньги я тебе дам, купишь мебель на свой вкус и живи себе на чердаке. Опять же, легче будет с полётами, когда перья полностью восстановятся, – распорядился довольный Соколовский.

После этого жизнь Крамеша стала налаживаться – он мог уйти к себе, первый раз в жизни ощутив, что у него появилось гнездо. Нет, правда, к ужину он неизменно прохаживался по гостиничному коридору в сопровождении топочущей вдоль стены упитанной тени, но карбыш его уже не так раздражал.

– Опять этот несчастный не заходит! – вздыхала Таня, накрывая на стол. – Шушана, открывай проход, пойду его позову.

Крамеш действительно приходил только по зову, отчаянно опасаясь, что если придёт просто так, то может оказаться не к месту. Этого он, пожалуй, совсем не мог перенести, вот и мерил шагами коридор.

– Ничего-ничего, он просто очень пуганный, вот и опасается, – объясняла норушь. – Но очень старается, смотри-ка, даже Гудини терпит, а это даже посложнее будет, чем Терентий со своими причудами!

– А чего сразу я-то? – взвыл Терентий.

– А кто мешает готовить, мешает жить холодильнику, мешает спать Танечке, мешает…

– Я просто кот! И живу, как нам ПОЛОЖЕНО! – гордо заявил Терентий и отправился к вышеназванному холодильнику – в очередной раз понадеявшись, что успеет его вскрыть и добыть что-нибудь неразрешённое.

Крамеш действительно старался – ему нравилось находиться у себя на чердаке, чувствуя себя на удивление свободным, нравилось тихонько сидеть в уголке кухонного дивана, слушая разговоры и ощущая себя согревшимся, а ещё неожиданно понравилось работать на Соколовского – легчайшее воздействие на настырных и бесцеремонных людей было неопасно, но Сокол был доволен, а это значит, что и положение ворона упрочнялось.

С Враном он общался исключительно от скуки, но и это постепенно изменилось…

– Чего ты прилип к окну? – лениво уточнил бывший наёмник. – Словно вороница какая-то интересная показалась?

– Да лети ты на семи ветрах! – фыркнул Вран. – Вороница… Тут один тип к Тане подкатывает! Не нравится он мне!

– А ты типа спец? – повредничал Крамеш, но к окну подобрался и прищурился. – Вон тот? Белобрысый?

– Да. Он привёз сбитую собаку и теперь чуть ли не каждый день в клинику ездит. Типа собачку проведать, только начинает с того, что приваливает к Тане. А Таня-то там работает, а не баклуши бьёт, так что он в последнее время в пролёте.

– И чего же тебя беспокоит кроме банальной братской ревности? – усмехнулся Крамеш.

– Чего? Того! А если вот то придёт сюда жить? – Вран сердито мотнул головой в сторону белобрысого, усаживающегося в машину.

Крамеш призадумался и покрутил головой:

– Неее, вот то тут не приживётся! Оно слишком… себя любит. Нас, да и саму Татьяну просто не поймёт, – вот уж что-что, а наблюдать Крамеш умел.

– Вот и я о чём. Ну не вписывается он сюда. Не, я всё понимаю, Таня сама выбирать будет, но какой-то он совсем неподходящий!

Шушана только тихонько посмеивалась, слушая эти разговоры, правда, и сама очень старательно контролировала каждый приход Вадима в клинику.

Да, поначалу он точно приходил к Тане – старался, чтобы она его заметила, привлекал её внимание, а потом, как ни странно, стал приходить именно к псу.

– Ну, ты как тут? А, собака? Вот странно-то как получается… Я ж с девушкой хотел познакомиться, а получилось, что тебя нашёл, – Вадим и сам удивлялся, как так вышло, что ему захотелось приходить именно к тому, кто его так ждёт. – Меня вообще никто и никогда так не ждал! – тихонько рассказывал он псу, который его так старательно слушал, что, кажется, даже дышал через раз. – Я всё хотел жену найти порядочную, ну… чтобы семья была, чтобы ребёнок. Чтобы дверь домой открываешь, а там тебя ждут! А тут как раз Серёга – это мой приятель – у нас гаражи рядом, говорит, что квартиру продал соседке. Она молодая женщина, вроде ветеринар, ну и по виду такая… не особо яркая. Опять же, недвижка есть, аж две квартиры – это совсем неплохо. Значит, из меня не станет выгрызать любой ценой что-то себе – у неё же есть своё. Ну, думаю, дай познакомлюсь, почему бы и нет? А тут маминой королевишне когти надо было подстричь, вот я и решил приятное с полезным соединить. Смотрю… ну, такая, ничего себе. Терпимо. Это даже лучше, что она такая обычная – ценить меня будет больше. Опять же, губы не дутые – я этого терпеть не могу. Пригласил её, а она даже на первом свидании больше о своём брате переживала, мол, пора ей домой.

Шушана слушала это монолог из смеси здравого смысла и наивной уверенности в себе, да посмеивалась, прикрывшись лапкой.

«А Враник-то не ошибся в своей ревности – он как раз сходу и помешал этому чудаку».

А чудак тем временем продолжал делиться с псом своими мыслями:

– Я бы не хотел, чтобы моя жена постоянно прыгала вокруг взрослого парня. Ну ладно бы, если бы малыш был… и временно. Это понимаю, но так… Но я решил ещё разок её пригласить – она вообще-то приятная. Да, может, просто чего-то я не понял. А тут ты. Знаешь, я же когда-то под машину попал. Нет, даже не попал, а просто споткнулся и упал на дороге, а по проезжей части скорая помощь ехала, и водитель меня объехать мог бы запросто, но запсиховал, затормозил, и машину ко мне повело. А я маленький ещё тогда был – всего-то лет десять, наверное. Так что навсегда запомнил, как это, когда ты на земле и на тебя надвигаются фары и бампер.

Вадим тяжело вздохнул, погладил подсунувшуюся морду пса и продолжил:

– Я несколько лет потом, как на дорогу выходил, так у меня все поджилки тряслись. Да меня