младенец. Гуннар фыркнул, но улыбнулся, притягивая Эрику к своему боку, когда ее глаза прояснились.

Треклятая женщина все еще не сознавала половины вещей, что произносила вслух.

– Отцом? – Тор поднял взгляд на Сола.

Солнечный Принц мгновение был поглощен своими мыслями, затем отодвинул льняную ткань в сторонку, изучая мягкие черты юного фейри.

– Новое путешествие восстанет из пламени.

Он оглянулся на огненную башню, стоящую над Фельстадом.

Челюсть Тора отвисла.

– Плач во тьме. Следи за кустами.

– Боги. Вот о чем Калиста говорила вам двоим. – Малин прикрыла улыбку ладонью. – Вы должны были найти его.

– Новое путешествие. – Сол прочистил горло, изучая лицо Тора.

Тор просто взял Сола за руку, держа младенца на изгибе локтя, и сказал:

– Тогда пойдем. Нам надо кое-что обсудить.

Глава 36. Повелитель теней

– Значит, ты думаешь, у Королевы Астрид зловещие планы? – спросил Никлас. Он постукивал ножом то по одному колену, то по другому.

– Я думаю, глупо было со стороны Бритты не подумать о том, что столь амбициозная королева заявится сюда не затем, чтобы расширять свое влияние.

– Но какова ее конечная цель?

– Бритта все намекала, что есть какая-то темная сила, которая захватит каждое королевство и все виды магии.

Никлас нахмурился:

– Не так уж сложно поверить, что одно из королевств рано или поздно решит свергнуть все остальные.

Нужно будет следить за Южным королевством. Уж кто-кто, а они точно могут представлять угрозу в будущем.

– Вот, – Никлас закрепил льняную повязку на моем ожоге, – ты готов. Она ждет тебя.

Огни Фельстада угасли, но дым от пепелища все еще поднимался над верхушками деревьев, когда я вышел из палатки.

Сол и Тор пошли поговорить с Херьей и Хагеном о брошенном мальчике-фейри. Судя по тому, как Херья сейчас прижимала ребенка к себе, я не сомневался, что Север только что обрел нового принца.

Не идеальное время, чтобы добавлять в наш строй беспомощного младенца, но если фейри должен был стать сыном Солнечного Принца и Торстена, то я буду защищать его так, точно он один из наших.

Наши люди все еще обрабатывали свои раны, но все медицкие и эликсирщики особенное внимание уделяли тем детям, которых мы спасли.

Това перевязывала пальцы Стигу. Он кивнул мне, когда я проходил мимо. Сын Торвальда уснул у Стига на коленях после того, как Никлас наложил шину на сломанную ногу мальчика и смазал мшистым эликсиром ожоги, а также ножевые ранения, которые однажды станут жуткими шрамами на его коже.

Иногда я задавался вопросом, насколько темной может стать моя душа, но вот детей я не пытал. Я понял, что Черный Дворец растерял всю человечность, когда увидел раны на сыне Торвальда, на спине Эша. Даже у Ханны были раны на животе и хребте.

Если бы Ивар и Бритта уже не были мертвы, я бы подвесил их вверх тормашками, как Никлас поступил с Иро, а затем предложил бы всякому желающему пырнуть их клинком.

Меж деревьев пронесся порыв ветра, сдувая с ее шеи рыжие волосы и развевая их подобно плащу.

Малин стояла, тихая и неподвижная, у тропы, что привела бы нас обратно к Фельстаду. Прежде чем она обернулась, я скользнул рукой в ее ладонь и крепко сжал.

Она подняла на меня затуманившийся взгляд. Такое же облегчение читалось в ее чертах, когда мы воссоединились за стенами Фельстада. Живы и вместе.

– Мне страшно, Кейз, – прошептала она.

– Знаю. – Я прижал ее к себе и поцеловал в щеку. – Я всегда рядом с тобой. Тебе никогда не придется справляться с жизнью в одиночку, если ты этого не хочешь.

– Знаю. – Она позволила своей голове упасть на мое плечо. – Мы его отстроим. Когда все это закончится, мы отстроим руины.

– Это не важно.

– Важно. Фельстад был частью тебя, и я уверена, тебе нелегко видеть его таким.

– Наше убежище – это мы, Малин. Ты, я, Кривы. Голые стены ничего не значат. Значение имеют люди, которые их наполняют.

– Повелитель теней, мне жаль тебя расстраивать, – хитро проговорила она, – но ты сейчас звучишь совсем как человек, который в любовь верит сильнее, чем в страх.

Я прищурился:

– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой, или нет? Потому что…

Она сипло рассмеялась, точно могла вот-вот одновременно со смехом расплакаться, и потянула меня за руку обратно, когда я попытался уйти.

– Да. Я хочу, чтобы ты был здесь. Останься. Я больше никогда не намекну, что ты человек любящий.

– Хорошо.

Рука об руку мы вернулись к краю лагеря. Северяне, Кривы и Фалькины стояли толпой, впившись глазами в Малин, когда мы подошли. Хаген и Бард протиснулись через ряды людей и встали по обе стороны от нас.

У них был тот же страх, что и у меня, – мы ничего не могли сделать, чтобы защитить ее от этого. И все же это что-то да значило – знать, что два ее брата будут на ее стороне, всегда рядом, даже если мы находились во власти магии, которую не понимали.

Один за другим правители Севера присоединились к нам. Херья держалась за руку Гуннара, Лайла примостилась на ее бедре, пока Хаген не дал своей семье знак подойти к нему. Сол и Тор стояли хмурые, но теперь Сол держал на руках спящего младенца-фейри.

Я сглотнул ком в горле и крепче стиснул руку Малин. Недоставало только поддержки короля и королевы Севера. Элиза не отходила от Валена в той лачуге, в которой он все еще лежал, скованный месмером Линкса. Линкс был там вместе с ней, ждал, вдруг придется погрузить короля в новый транс, если он проснется до наступления зари.

Никлас стоял во главе круга, закинув руку на плечи Джуни. Между большим и указательным пальцами он перекатывал кольцо королевы. Руны на его гранях не переставали сиять с тех пор, как Малин вновь приблизилась к нему.

Ухмыльнувшись, Никлас протянул кольцо на раскрытой ладони:

– Я не нашел ничего, что могло бы навредить тебе, Мал. Ты готова принять корону?

Малин расправила плечи. Она медленно вынула свою руку из моей и пошла вперед.

Я не мог дышать.

Я не мог думать.

Если с ней что-то случится…

– Ну что, посмотрим, из-за чего столько шума? – сказала она. Последовал дрожащий смех. Из толпы донеслось несколько смешков, но, по правде говоря, все мы были совершенно выбиты из колеи.

Малин облизнула губы. Когда она растопырила пальцы, легкое подрагивание их кончиков было единственным намеком на то, что она вообще боялась.

Молчание поглотило лес.

– Ник, – прошептала она. – Я слышу твои мысли, прошлые и будущие. Было бы неплохо, если бы ты держал самые тревожные при себе.

Глаза Никласа округлились. Он взглянул на кольцо, которое держал в руке:

– Повтори-ка?

Малин попыталась говорить ровным голосом.

– Я слышу твои мысли, или, точнее, твои воспоминания. Лишь твои. Я знаю… знаю, что могла бы сейчас забрать силу твоего разума. И это жутко пугает, потому что в твоих мыслях сейчас сплошь серьезные опасения,