Шрифт:
Закладка:
Двое «дровосеков» встали за спиной у Причалова. Один его легонько подтолкнул. Сигизмунд умоляюще взглянул на Артема. Артем скорчил гримасу повиноваться.
Увели Сизи, как на расстрел.
– Артем, тут такое дело, я ведь не коллекционер, – доверительно сообщил фон Арнсберг. – Вы же поняли, что эта вещь мне нужна по другим причинам.
Артем кивнул.
– Я вижу у вас он с собой, – сделал жест старик в сторону подглядывающего сквозь пузыри защитной пленки клинка, торчащего из сумки.
– Вы уже сказали об этом. Я свои обещания выполняю, – сухо ответил Артем.
– Да, да…, – фон Арнсберг сложил руки за спиной. Зашагал по периметру ванны. Сделав три шага, развернулся к Артему, сделал два навстречу.
– Слушайте, Артем. Поедем со мной? Тут недалеко. Там кортик передадите. А то мне его брать как-то… Я верующий человек.
– Кому передам? – спросил Артем. – И где Оксана? Слушайте, господин фон Арнсберг, был уговор, я вам ножик, вы мне подругу. Так? Я вам ножик привез. Где моя Оксана?
– Артем, вы так кипятитесь, будто эта баба – ваша жена, и будто вы не получили миллион евро от меня? – чуть повысив градус общения, сказал старик. – Вы не в той ситуации, чтобы диктовать условия. Вы еще живы, потому что я мудр, и потому что мой партнер господин Брауншвайгер еще не получил искомого артефакта. Кстати, мне наплевать – получит он его или нет, я не верю в эту библейскую лабуду.
– Вы не ответили на вопрос, Оксана жива? И как мне ее увидеть? Я могу бросить тут этот долбанный кортик к вашим ногам, будете подбирать его с пола, может на священных камнях он очистится от скверны. И можете меня грохнуть, у вас тут, небось, и свиноферма в подвале, для уничтожения трупов. Действующий крематорий вам не разрешили в музее? – Артем злился.
– Ваша смелая дерзость, вот еще одна причина, почему вы еще живы, Артем. Вы мне нравитесь. Мы можем быть друг другу полезны. Но не рекомендую злоупотреблять моей симпатией. Все-таки подруга голодает, Сигизмунд этот ваш вообще ни при чем, ну и об остальных ваших близких подумайте, – фон Арнсберг говорил твердо, но без злости, чувствуя свое превосходство.
– Хорошо, – смягчился Артем, сделав над собой усилие. – Куда мы поедем, и как мне увидеть Оксану. Дайте мне с ней поговорить.
– А, другой разговор. Я вам все охотно объясню, – старик дружески тронул Артема за рукав куртки. – Мы сейчас поднимемся в зал группенфюреров и заберем вашего еврейского друга. Не оставлять же его ночевать под черным солнцем? Поедем в Бюккебург, там есть приличное место – замок принца цу Шаумбург-Липпе. Не слыхали о таком?
Артем отрицательно покачал головой.
– Ну, вот, там вы мне передадите кинжал. Только сначала я попрошу вас кое-что сделать с ним. Скажем, пройти процедуру дезинфекции. Да, и вам не помешает, кстати. Вы с вашей профессией должны регулярно чистить ауру, а то хватаете там среди заключенных всякого дерьма.
– Оксана? – напомнил Артем.
– Да, Оксану вашу посетите сегодня в местном полицейском участке, камере предварительного заключения. Убедитесь в ее целости, поговорите о жизни. Спросите о питании. У вас же есть удостоверение европейского адвоката?
– За что она задержана? Что вы с ней сделали? – Артем еле сдерживался, чтобы не схватить старика за лацканы его зеленого охотничьего пиджака и вытрясти оттуда.
– Да ничего я с ней не сделал, успокойтесь. Наоборот. Если вы помните, ваша женщина отличилась в Сан-Суси. Один человек погиб, еще один официант получил тяжкое телесное повреждение, лишился глаза. Вы что думаете, такие вещи разрешены в демократическом обществе?
«Старая скотина», – взбешенно думал Артем. Получается, все это время Оксана находилась в полиции по подозрению в совершении тяжких преступлений, а Артем, как идиот, вместо стандартных адвокатских процедур, повелся на ультиматум и пытался ее освободить, привезя сюда кортик для старика, в чем не было совершенно никакого смысла?
Фон Арнсберг угадал мысли Артема и попытался успокоить:
– Не отчаивайтесь, мой друг, не все так плохо. Ваша подруга только сегодня утром была задержана на вокзале в Бюккебурге. На нее указали, как на ту, которая выбила глаз официанту в Сан-Суси. Об убийстве ничего никому неизвестно, а вот насчет частичной потери зрения в полицию Бюккебурга обратился потерпевший. Вчера вечером. И полиция так удачно задержала некую Оксану Бурмистрову, очень похожую по описанию на даму с того злосчастного приема, где пострадал официант. У вас, мой дорогой друг, есть шанс посетить сегодня вашу теперь уже подзащитную, обсудить тактику защиты. Завтра очная ставка с потерпевшим. Если он своим оставшимся глазом ее опознает, то полиция продолжит расследование и скорее всего найдет видео-запись, где преступница запечатлена в режиме High Defi nition. И вряд ли даже у самого крутого адвоката Германии получится ее оправдать, в лучшем случае получит лет пять вместо десяти. Я видел эту запись, на самооборону непохоже, просто гостья перебрала шампанского. Медосвидетельствование-то у нас имеется, как вы понимаете, его полиция тоже получит.
– Вы хотите сказать, что одноглазый официант может ее и не узнать? – предположил Артем.
– Вы поразительно толковы для адвоката, – фон Арнсберг в очередной раз показал свои безупречные зубы, чудо немецкой стоматологии. – Все будет зависеть от ряда факторов. Так что, давайте насладимся продолжением экскурсии, которую вам проведет лучший гид. Так сказать участник событий, происходящих здесь в те далекие, но славные годы.
Они в сопровождении группы туристов-переростков прошли в зал группенфюреров.
«Мой дом называется домом молитвы»[20] – прочел Артем надпись над входной дверью.
Фон Арнсберг вдруг заговорил, подражая голосу гида:
«Зал группенфюреров» – особое место в замке, на его мраморном полу мозаикой вы видите выложен символ «чёрного солнца», а вокруг установлены двенадцать колонн, поддерживающие массивный потолок. По замыслу Гиммлера после смерти тела группенфюреров должны были быть сожжены, а пепел выставлен в двенадцати урнах.
Старик улыбнулся и перешел на свой обычный голос:
– Гиммлер вообще был большой поклонник легенды о короле Артуре и его рыцарях «Круглого стола». Так что там, где эти оранжевые мешки-пуфы для медитации, на одном из которых спит ваш Сигизмунд, должен был быть круглый дубовый стол. Гиммлер переворачивается в гробу, наверное, видя этот кошмар.
Артем с интересом оглядел это место для собраний двенадцати верных – огромное, метров тридцать пять в длину и пятнадцать в ширину. Сквозь множество арочных окон помещение заливалось солнечным светом до краев. Представил посредине артуровский стол
