в ночь попойки и день отходняка. Правда, в одном этом был существенный плюс – вернуться в действительно нормальные отношения с Берсеньевым – дорого стоит.

Увы, на этом все плюсы закончились, ибо очередной день вылился в ещё одну “замечательную” новость о Наташином брате.

Глава 36

Видимо, во мне все же живет алкоголичка, иначе как объяснить тот факт, что мне уже в который раз хочется напиться. И желательно так, как тогда в клубе, чтобы напрочь все забыть.

Я совершенно не представляю свою жизнь без Миши. Что я буду делать без него? Что я вообще буду делать дальше? Я же одна, у меня никого нет.

Если бы можно было вернуть время назад, я бы точно не отдала Архангельскому эти дурацкие деньги. Да, лучше бы я пришла в его дом и как ни в чем не бывало продолжила убирать. А он бы точно не выдержал первым. И сейчас все бы было по-другому. А теперь что? Ни за что больше не приду к нему первой. Еще чего, унижаться. Облезет, сволочь.

Обливаю лицо холодной водой и начинаю потихоньку приходить в себя. Кто вообще сказал, что Миша умрет? Куда он денется? Выкарабкается! Да, точно, выкарабкается. А пока мне нужно найти работу.

Я бы и дальше сидела искала вакансии, если бы не вибрирующий мобильник. Наверное, стоит выждать хотя бы несколько гудков, но нет, не могу.

– Привет. Ты в курсе, что произошло с твоим братом?

– Да, – после небольшой паузы, наконец произношу я, сглатывая подступивший ком к горлу.

Слава что-то говорит про реанимацию, хороших врачей. Точь-в-точь, что и бывший Мишин начальник. А я понимаю, что не хочу никаких обнадеживающих разговоров о брате. Никакой хороший врач не даст гарантию, что все будет хорошо. Все это слова. Только слова.

– Хочешь я к тебе приду? – спрашивает он. Придурок! Еще и взрослым зовется. – У меня тоже не самая радужная полоса в жизни, поэтому я не хочу мотать себе нервы и стучаться в закрытую дверь через толщу твоего упрямства. Просто «да» или «нет», – казалось бы, нет ничего плохого в том, что он говорит, но меня настолько выводит его подача, что я не раздумывая бросаю:

– Нет.

Кладу трубу и только спустя пару минут до меня доходит, что я творю какую-то дичь. Если бы не наступившие месячные, я бы подумала, что меня штормит от того, что я залетела, ну или на крайняк дурацкий ПМС. Но ни того, ни другого нет, а вот поведение ребенка, впадающего в какие-то наидебильнейшие эмоциональные всплески, есть.

Это ведь совершенно мне не свойственно. Что со мной сделал этот гад? Это ведь все он…

Еще несколько минут я неотрывно смотрю на мобильник и все же беру его в руки. Ну что случится от того, что я просто признаю, что мне нужен этот мужчина?

– Але, – молчу, понимая, что мой язык совершенно меня не слушается. – Ты звонишь просто помолчать? Ну так обычно это делают с незнакомых номеров, – всего восемь букв в этом дурацком слове «приезжай». Да что ж меня так ломает-то?! – Меня начинает раздражать твоя баранья упертость. Не задумывалась, что рано или поздно мне это может на самом деле надоесть?

– Ты можешь договориться о том, чтобы меня пустили в реанимацию к Мише?

– Нет, – не задумываясь, бросает Слава.

– Ну ведь у тебя есть связи. Я знаю, ты можешь.

– Я сказал нет. Это все?

– Я тебя ненавижу.

– И тебе пока.

Черная полоса… просто черная. Но скоро будет белая. По-другому никак.

***

Я ожидала увидеть кого угодно, но точно не Машу, да еще и с вещами. А уж, когда узрела ее кошку, так вообще офигела. В любой другой ситуации я была бы против гостей, да еще и надолго, но сейчас рада. Не сказать, что я в восторге от того, что придется ютиться вдвоем в такой маленькой квартире, но в одиночестве определенно хуже.

Знал бы Миша, что Маша не только отстояла свой уход из дома, но и напоследок хорошенько приложила собственного отца, точно бы соизволил прийти в себя. Вот тебе и оранжерейный милый цветочек. Смогла бы я так повести себя со своим родителем? Вряд ли. Сломать ему зуб и разбить губу – это даже для меня перебор.

– Ты не ненавидишь меня? – тихо спрашивает Маша, застилая наволочку. Вид у нее, конечно, ужасный. Худая и бледная как моль. И этот гад еще мне говорил про девять баллов из десяти? Боже, о чем я думаю?

– За то, что придется спать с тобой на одной кровати? – пытаюсь пошутить, но выходит это коряво. – Не айс, конечно, но я потерплю.

– Ну ты же знаешь, что я не об этом.

– Ну вообще, я реально не понимаю, о чем ты.

– За то, что авария с Мишей – папиных рук дело.

– Что за бред? Я о таком не слышала. Его начальник бы рассказал. Да и Слава, думаю, обмолвился бы. Там мудак какой-то пьяный за рулем был. Сын какого-то бизнесмена. Так что не наговаривай. Ложись. Не обижайся, но вид у тебя, Маш, не очень. Прям сильно не очень.

– А в реанимацию точно не пускают? Разве нельзя заплатить?

– Точно. Даже Соболев не смог. Там какая-то шишка с Мишкой лежит в реанимации, я так и не знаю, то ли губернатор какой-то, то ли еще кто. Поэтому фигушки. Не в деньгах дело. Думала, Слава устроит, у него связи ого-го, а он наотрез отказался. Козел. Ладно, все. Давай спать.

Ночь выдалась на редкость отвратной. Стоило только провалиться в сон, как мне приснился ухмыляющийся Архангельский в свадебном костюме, а рядом с ним под руку офигенно красивая Маша. И так трижды. Не желая больше видеть эту картинку, я встаю с утра пораньше и, приняв мощную дозу кофеина, начинаю приводить себя в порядок.

Накормив Машу полноценным калорийным завтраком, было решено ехать к Жене. Правда, выйти из квартиры мы не успеваем. Перед самым выходом, в дверь звонит Архангельский.

– Я тебя сюда не звала, – не мешкая, бросаю я, смотря на то, как он внаглую заходит внутрь, закрывая за собой дверь.

– А я не к тебе пришел. Пойдем, поговорим, – указывает взглядом на Машу. А вот это уже