Берега острова Святого Петра еще не скрылись из виду, а «Сирена» уже была готова вступить в бой, который, судя по всему, должен был стать настоящей кровавой бойней.

Пока экипаж и воины с тревогой вглядывались в даль в надежде увидеть на горизонте вражеские корабли, барон, обладавший могучим здоровьем, несмотря на женственный и изнеженный вид, пришел в себя.

Его первая мысль была о галерах берберов, потом он спросил, готовы ли к бою его доспехи и шпага. Казалось, он боялся, что бой может начаться без него.

— Нет, мы еще не увидели кораблей мавров, — ответил лейтенант, который неотлучно находился при капитане. — Может быть, чтобы избежать преследования, они предприняли ложный маневр и теперь направляются в Тунис, а не в Алжир. Но не сомневайтесь, барон, рано или поздно мы их догоним.

— Все ли готово для сражения?

— Все, синьор, и наши люди только и ждут момента, когда смогут задать жару берберам.

Барон сел на кровати, обхватив в отчаянии голову руками.

— Может быть, все это был только сон? — спросил он себя. — Скажите мне, господин лейтенант, что это был чудовищный кошмар.

— Я бы очень хотел так вам ответить, синьор ди Сант-Эльмо, — ответил лейтенант с отчаянным жестом. — К несчастью, вам это не приснилось, доказательством этому то, что мы готовы взять на абордаж корабли похитителей графини.

— У меня ее похитили, когда я был так близок к счастью! — воскликнул барон с еще большим отчаянием в голосе. — Все было задумано Зулейком, а я думал, что он невинен как младенец, я думал, что он смирился с рабством. Как он мог столько времени скрывать свою страсть к графине, не возбуждая ни малейшего подозрения? Мне бы хватило одного слова, одного жеста, чтобы догадаться о том, что скрывало его бесчестное сердце.

— Этот Зулейк — это музыкант, который играл на теорбе? Мы видели его в замке.

— Да, лейтенант.

— Это он призвал берберов на остров?

— Все говорит о том, что именно он.

— И все это, чтобы похитить графиню?

— И чтобы вернуться на родину. На свое законное место, поскольку он вовсе не несчастный мавр, каким мы его считали.

— А кто он?

— Он князь, кажется, потомок калифов Кордовы и Гранады. Я думаю, в этом ему можно верить, потому что берберы не предприняли бы опасного нападения на остров Святого Петра ради простого раба.

— И все же он пробыл у графини несколько лет.

— Четыре года, — сказал барон.

— Как же он так долго оставался рабом?

— Возможно, он не мог известить своих о том, где находится.

— Тогда должен быть какой-то изменник, который сообщил в Алжир, что Зулейк живет рабом в замке на острове Святого Петра.

— Возможно, господин лейтенант.

— Я бы никогда не подумал, что за личиной этого музыканта прячется такой важный человек, что для его спасения из Алжира вышла целая эскадра.

— И нельзя было подумать, что он отважный и умелый воин, — сказал барон. — Он дважды едва не снес мне голову шпагой, а я не смог сразить его, несмотря на все мои усилия.

— А ведь вы один из лучших фехтовальщиков среди мальтийских рыцарей, — сказал лейтенант. — Если этот человек такой достойный и такой дерзкий противник, нам придется хорошо потрудиться, господин барон, у него нелегко будет забрать добычу, особенно если он безумно влюблен в прекрасную графиню.

— Я вырву ее из его лап, даже если бы мне пришлось гнаться за ним до Алжира и истратить все мое состояние до последнего гроша, чтобы вооружить новые галеры и нанять новых воинов и матросов.

— А я всегда буду рядом с вами, синьор ди Сант-Эльмо, — сказал лейтенант. — Если мы не сможем освободить графиню до того, как берберы достигнут берегов Алжира, мы обратимся к мальтийским рыцарям, попросим помощи у Генуи и Венеции, мы нанесем сокрушительный удар по берберам, само существование которых наносит смертельное оскорбление всей Европе.

— Я бы хотел догнать галеры сегодня или завтра. Если графиня попадет в Алжир, она будет потеряна для меня навсегда, — сказал молодой барон печально.

В этот момент послышался крик:

— Вижу паруса!

В ответ раздались радостные восклицания. Барон соскочил с постели и бросился к своей шпаге, как будто сражение уже началось.

— Пойдемте! Пойдемте, лейтенант! — закричал он в страшном волнении. — Я чую кровь!

Оба они выскочили из каюты и быстро поднялись по лестнице, ведущей на палубу.

На мостике галеры царило радостное оживление. Матросы и воины бежали к носовой надстройке, а артиллеристы устремлялись к орудиям, крича на бегу:

— К кулевринам! К кулевринам!

На голубой поверхности Тирренского моря, к юго-западу, четко вырисовывались белые пятна, двигавшиеся вместе.

— Это берберы! — закричал барон. — Вот и фелука, она замыкает строй.

— А вы уверены, барон, что это не торговые суда, направляющиеся в Испанию?

— Нет, я не могу ошибиться. Это четыре алжирские галеры и фелука. Смотрите, они нас заметили и изменили курс, они направляются на юг, чтобы найти спасение в Тунисе. Если мы так быстро их догнали, значит наша галера гораздо быстроходней, чем их корабли, Через несколько часов мы нападем на этих неверных собак! Мы встретимся, Зулейк! Я заполучу твою жизнь!

— Если только мавры не лишат нас нашей жизни, — вздохнул Железная Башка, который все слышал. — Одна галера против четырех, не считая фелуки! Н-да… Как закончится это предприятие? Давай-ка воодушевимся стаканчиком кипрского вина.

— Господин лейтенант! — сказал барон. — Расставьте воинов на носовой надстройке. Мы возьмем на абордаж корабль, который идет последним, и попытаемся сразу покончить с ним.

— Прежде чем другие смогут прийти к нему на помощь, — ответил лейтенант, — нам придется потрудиться, но я не отчаиваюсь, господин барон. Когда мы возьмем фелуку на абордаж, я думаю, она не удержится на плаву.

— Прикажите откупорить два бочонка рома, и пусть наши люди пьют сколько хотят. Если они немного захмелеют, они не будут размышлять, достаточно ли у нас сил, и будут сражаться лучше. А теперь — вперед!

— Господин барон, — сказал Железная Башка, останавливаясь перед лестницей на мостик, — какое безумное предприятие вы затеяли? Вы ищете смерти, а ведь вы знаете, что ваш отец, прежде чем расстался с жизнью у меня на руках, просил меня беречь вас и быть вам добрым советчиком.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил молодой человек, нахмурившись.

— Что алжирские галеры потопят нас, и все мы сгинем в пучине Средиземного моря.

— У тебя есть твоя палица. Ты четырьмя ударами сравняешь счет, — ответил барон. — Кроме того, сейчас не время слушать советы, сейчас нужно готовиться победить или умереть.

— Умереть никогда не поздно, синьор, а в вашем возрасте