Шрифт:
Закладка:
В первый день в хамаме они явились вдвоем с мовилем Борей, который по местному именовался Барух, и занялись хозяйственными вопросами: выносили из выделенной им комнаты мусор, старые бумаги и канцелярские принадлежности, стирали пыль и знакомились с окрестностями, которых, в общем-то, не было – дворик хамамы прилегал к забору ракетного полигона. Вся цивилизация находилась напротив через шоссе № 4 в городе Явне. На следующий день Боря поехал заказывать компьютер, а профессор пошел в разведку – знакомиться с соседними проектами, которых было всего около десятка, из них только примерно процентов 30–40 делались «русскими». Дело в том, что ситуация с 1990 года изменилась, тогда русских проектов в хамамах было свыше 70 процентов, а спустя десять лет стали преобладать коренные израильтяне. Славное дело по превращению алии в четвертую-пятую касту успешно работало: большой алии больше не было – абсорбировать в науку было уже некого, немолодые ученые «вымирали» и выбывали из игры. Еще через десять лет этот процесс полностью закончился. Исключение составляли советские врачи, но их в теплицах почти не было.
В части создания технологических инкубаторов, как ни пыжились фалпаты, Израиль не был пионером. Первые инкубаторы в Соединенных Штатах были созданы в 1950-х годах, а к моменту зарождения израильских теплиц их было уже около трехсот. В Германии в начале 1990-х было создано также около 180 инкубаторов, где работало почти 30 тысяч человек. Вообще же в мире в 1990-х годах было открыто примерно 1500 технологических инкубаторов.
Профессор пообщался с русскими проектантами, которые рассказали ему о своих проектах и во многом просветили его по проектам старожилов. Также он попросил у секретаря список проектов, ранее выполненных в хамаме. У Игоря был свой метод классификации научных проектов, разработок и гипотез. Он делил их на три категории: логичные, научная фантастика и ненаучная фантастика. Помимо парочки явных шулеров, примерно половину как старых, так и новых проектов в инкубаторе он оценил как логичные, а половину – как научную фантастику. Ненаучной фантастики, к чести директора Пини, он не обнаружил. Вблизи стало еще ясней, что идея теплиц начала 1990-х была, конечно, социалистической, однако это наряду со стипендией Шапиро, пожалуй, была единственная солома, подстеленная советским ученым и инженерам в начале 1990-х.
В хамаме почти никто никуда не спешил. Некоторые откровенно тянули время. Так, Игорь ознакомился с одним израильским проектом по усовершенствованию инвалидной коляски – весь проект можно было сделать за 100 тысяч долларов максимум и полгода; естественно, авторы собирались трудиться два года и потратить 350 тысяч долларов. Тут нарисовывался жанр, довольно распространенный среди коренных жителей, – авторы сами вносили требуемые 50 тысяч долларов, которые они потом «отбивали» путем размещения заказов в фирмах, принадлежащих их родственникам, принятия на работу тетушек и племянников и т. п. Были и обратные примеры: так, в одном проекте разрабатывалось топливо на основе алюминия – никогда в жизни даже мало-мальской игрушки авторы не сделали бы и за пять лет. Были и вполне внятные проекты, судьба которых зависела от разных объективных и субъективных обстоятельств.
Профессор близко сошелся с пятидесятилетним изрусом из Воронежа Игорем Столяром, который уже работал в хамаме более года, причем это была его вторая теплица. Он знал все ходы и выходы наизусть и многое профессору подсказал. Игорь не сомневался, что через два года они в рамках своего проекта сделают вполне работоспособные образцы, но вот найдут ли они потом партнера для массового производства – это был большой вопрос, на который он сам для себя отвечал отрицательно.
Наступил самый умиротворенный период в жизни профессора в Израиле, которого не было до этого и которого не было в будущем: он спокойно работал как все вокруг, забыв Фауста В. Гёте: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой!» Десять лет он каждый день шел на бой, а теперь каждый день ездил на работу Так прошел год. В середине второго года профессор съездил на пару выставок по гидропневмооборудованию в Милане и Дюссельдорфе, поговорил с рядом производителей и понял, что уже надо думать, что делать, если текущий проект умрет. Он знал статистику: из десяти проектов, выходящих из теплиц, продолжает работать один, а из десяти продолжающих внедряется, в полном смысле этого слова, тоже один. Конечно, двух лет на выполнение мало-мальски серьезного проекта оказывается недостаточно, даже если в первые годы и были достигнуты положительные результаты. С технологической точки зрения их проект явно получался, но надо было продолжать и расширять работы, с тем чтобы достичь коммерческих результатов. А такой возможности не было.
Поскольку Игорь обладал обширными знаниями в разных областях техники, к нему в хамаму потянулось довольно много ученых и инженеров изрусов, которым он ничем, кроме совета, помочь, естественно, не мог. Запомнился визит одного пожилого человека, который обосновал необходимость и в деталях разработал систему центрального отопления в Израиле. Игорь внимательно его выслушал и подивился объему работ и уровню разработки.
– Понимаете, в чем тут дело, в Израиле абсолютное большинство домов оборудовано кондиционерами, которые также имеют режим обогрева. Во многих квартирах и особенно в виллах и коттеджах это централизованные системы, включающие встроенные воздуховоды и управляющие элементы. Кроме того, не забывайте про могущественную электрическую компанию «Хеврат Хашмаль», которая будет совсем не в восторге от сокращения доходов зимой. Честно говоря, я не вижу ни одной структуры в Израиле, которая могла бы проталкивать предлагаемую систему. Не знаю даже куда обратиться.
– Ну, тогда придется мне идти в Академию наук.
– Куда-куда?
– В Академию наук. Они должны меня поддержать и представить этот проект правительству.
– В Израиле нет Академии наук.
– Как вам не стыдно, я приехал к вам на трех автобусах с двумя пересадками, а вы изволите шутить. Как это в такой передовой стране нет Академии наук?! Быть такого не может!
– Единственное, чем я вам могу помочь, так это подвезти вас на машине до автобусной остановки.
– Не надо мне вашей помощи, вы плохой человек, позволяющий себе издеваться над изобретателем.
Редко Игорь чувствовал себя так гадко, как после этой встречи.
Азимов-младший заплатил свой взнос за второй год, но спустя примерно шесть месяцев его по неизвестным причинам обуяло желание немедленно получить отдачу. Он начал часто приезжать в теплицу и требовать от профессора продать кому-нибудь проект. Тщетно Игорь пытался объяснить Азимову реальную ситуацию – всё было напрасно. Азимов явился к Пине и
