Случилось так, что во время пребывания делегации в Минске состоялась встреча сотрудников Академии наук с президентом Лукашенко. Леонард достал Игорю пригласительный билет на встречу – остальным членам делегации, как иностранцам, вход запретили, а у профессора был российский паспорт. Игорь шел на встречу с Лукашенко с большим интересом, поскольку тот был в то время, да и остается сейчас, историческим и социальным раритетом. Его называли последним диктатором Европы, а он убедительно побеждал на демократических выборах. В Израиле все русские думали, что Лукашенко поддерживает одна белорусская деревня, а во время поездки в разговорах с академическим людом стало понятно, что это ошибочная точка зрения. После встречи многое стало Игорю понятно. Лукашенко оказался превосходным оратором и талантливым демагогом. Он идеально подходил к образу президента из народа, как по содержанию своих речей, так и по их стилистике. Поскольку в данном случае он встречался с образованной и интеллигентной частью народа, наиболее сильно пострадавшей от распада СССР, он направил все усилия на демонстрацию сожаления о разрушении прежней системы и призыв сохранить ее лучшие основные элементы.

– Вы хотите демократии как в России? – вопрошал он. – Пожалуйста, сейчас закроем половину заводов и почти все исследовательские институты.

Зал кричал:

– Нет!

Надо сказать, что всех этих российских «прелестей» в Белоруссии не было – заводы все работали, ни один институт не был закрыт. Не было и вопиющего расслоения, как в России, и огромных состояний, наворованных дельцами и чиновниками. Говорил Лукашенко простыми, понятными словами с подкупающей искренностью.

В конце пребывания французы решили организовать небольшой банкет и попросили Игоря заняться организацией. Погода стояла отвратительная, идти никуда не хотелось, и вдруг Игорь из окна своего номера в гостинице увидел, что на другой стороне широченного проспекта имеет быть ресторан «Версаль». Он перешел улицу, вошел во внутреннее помещение и был приятно удивлен. Ресторан был декорирован во французском стиле – в середине зала была установлена подсвеченная Эйфелева башня, на стенах красовались виды Парижа и Лазурного берега, а местами виднелись французские гобелены. В динамиках тихонько пел Азнавур.

На следующий день произошел эпизод, относиться к которому нужно было двояко. Официантка, услышав, как Игорь, с трудом справляясь с некоторыми названиями, переводит гостям меню на английский, спросила его:

– А на каком языке, вообще-то, говорят ваши гости?

– На французском, вестимо, – ответил Игорь.

– Тогда не трудитесь, я говорю по-французски, так же как и другие наши девочки.

И она начала диалог на французском с братьями, что привело их в восторг, и они рассыпали комплименты девушке.

Игорю же она объяснила:

– У нас работают выпускницы Белорусского института иностранных языков. Сейчас работы по специальности нет, а тут хотя бы что-то можно заработать.

Посетителей в ресторане было очень мало, и вокруг стола собралось несколько официанток во главе с их начальником, желающих попрактиковаться в языке при общении с живыми французами. Они наперебой ставили гостям Эдит Пиаф, Ива Монтана, Джо Дассена, Мирей Матье и другую французскую музыку.

Вся команда улетала в Москву вместе, и бравые белорусские таможенники устроили всем грандиозную проверку с потрошением чемоданов и досмотром портфелей.

– Ребята, ну что вы напрягаетесь, вы что, не видите, с кем имеете дело! Ну нет у нас контрабанды, наркотиков и валюты…

На что белобрысый капитан возразил:

– Да вы на себя посмотрите, паспорта-то у вас французские, американский, израильский, русский, и летите все вместе, да вы смахиваете на международную банду.

– Ну, если смахиваем, ищите!

Игорь с Борей вернулись в Израиль, и работа над проектом пошла в полную силу. Кончилась спокойная жизнь, и опять каждый день надо было идти на бой. У проекта появился шанс выжить. Первой проблемой, которую пришлось преодолевать, оказалась невозможность достать в Израиле природный газ для индивидуального или промышленного использования. Газ в Израиле как бы был (например, поставляемый по трубам из Египта), но он четко поставлялся прямо на электростанции. Попытки организовать забор газа на одной из станций к успеху не привели, и решили делать пилотный образец во Франции. К тому времени сын профессора Ян был принят на работу в проект, и он с Вадимом отправился во Францию в Розулт, где их спонсоры имели солидную производственную и бытовую базу. Туда были отправлены компоненты новых баллонов, и была произведена их сборка. Также ребята купили подержанный пикап «Ситроен», уже приспособленный для работы с двумя видами топлива: бензином и природным газом. В скором времени они собрали опытную машину, у которой было два вида газовых баллонов: серийный с давлением 200 атмосфер и опытный с адсорбированным газом и давлением 30 атмосфер, и провели ее небольшие испытания. Система работала. Игорь прилетел в Розулт, покатался на опытном пикапчике, посмотрел результаты замеров и довольный вернулся в Израиль.

В Розулте у израильской команды часто возникали языковые трудности. Дело было в том, что из двух братьев хорошо английским владел старший Ив, но он жил далеко от завода, был занят другим бизнесом и приезжал крайне редко. Младший брат Жак говорил на английском гораздо хуже, и он далеко не всегда был на месте. Больше никто в окрестностях на английском не говорил, однако нашлась одна девушка, внучка бабушки-эмигрантки, переехавшей во Францию в 1918 году во время революции, которая немножко говорила на русском. Иногда приходилось прибегать к ее помощи.

Глава 7

Советские будни

В начале 1975 года Игорю позвонил директор института:

– Ты на месте? Зайди срочно ко мне.

Зайдя в директорский кабинет, Игорь увидел сидящего там худощавого человека с абсолютно незапоминающейся внешностью. По опыту профессор знал, что так выглядят либо партийные функционеры, либо немолодые сотрудники КГБ. Директор представил визитера только по имени: «Николай Иванович». Игорь подумал, что по-другому визитер просто не мог называться.

Посмотрев на Игоря, Николай Иванович без всяких предисловий сказал:

– Есть мнение направить вас на Кубу.

Формула «есть мнение» была уже в то время расхожей шуткой-пародией на стиль советской бюрократии, функционеры которой когда-то так предваряли свои заявления.

– О! – обрадовался Игорь – дядя-то с чувством юмора. – Я вас внимательно слушаю.

И Николай Иванович поведал весьма любопытную историю. Кубинцы хотели организовать что-то вроде трехмесячного семинара по всем видам наземных машин, включая автомобили, тракторы, дорожно-строительные машины, бронетанковую технику и мотоциклы для определенного круга слушателей. Предполагалось, что семинар будет организован в Университете Ориенте, находящемся в городе Сантьяго-де-Куба, в котором есть инженерный факультет. Круг слушателей, предположительно, включал студентов этого факультета,