дня он провел, отвечая на письма мистера Бутройда и других своих деловых партнеров. Он вышел из своей комнаты почти в пять часов, и то только из-за записки, присланной мистером Финчли.

Хелена в нервном ожидании смотрела на него, пока он ломал печать и разворачивал бумагу. Он быстро пробежал глазами содержание.

— Финчли говорит, что получил весточку от мистера Пелхэма. Статья будет напечатана в понедельник.

— Завтра?

Дженни перевела взгляд с Хелены на Джастина.

— И что будет потом?

— Мы будем вести себя как обычно, — сказал Джастин.

Хелена отложила свое рукоделие. Ее руки начали дрожать. В животе у нее тоже все дрожало.

— Это будет трудно сделать.

— С чего бы это?

— Люди, естественно, захотят узнать, почему у тебя такой вид, будто ты провел десять раундов с профессиональным бойцом.

Джастин поморщился. Он поднес руку к лицу.

— Все так плохо, да?

— Не очень хорошо, — откровенно сказала Хелена.

— Точно, — согласилась Дженни. Она повернулась к Хелене.

— Возможно, мистер Финчли сможет побыть с тобой?

Грудь Хелены сжалась в молчаливом протесте. Она не хотела, чтобы мистер Финчли сопровождал ее куда бы то ни было. Как бы ей ни нравился этот человек, он был плохой заменой Джастину. И после завтрашнего утра ей как никогда понадобится присутствие Джастина. Как еще, кроме как не с ним рядом, она сможет встретиться с миром после публикации статьи?

Она встала и подошла к нему.

— Выйди на свет. Дай мне посмотреть.

Джастин послушно подошел к окну и повернулся к ней лицом. Она поднесла руку к его щеке под предлогом осмотра его ран, однако в ее прикосновении не было ничего медицинского. Кончиками пальцев она легко провела по его лбу, а затем вниз по подбородку к припухлости в уголке рта. Она провела подушечкой большого пальца по его нижней губе.

— Я предлагаю приложить лед, — сказала она. — Это от отека.

Он не сводил с нее глаз, его дымчато-серые глаза были полны сбивающих с толку эмоций. В них было тепло и нежность, но было и что-то еще. Что-то, что заставило ее озадаченно нахмуриться. Это была печаль. Опустошение. Это промелькнуло на мгновение, а затем исчезло, выражение его лица стало непроницаемым.

— У нас есть лед? — Дженни попыталась встать. — Я спущусь на кухню и спрошу миссис Джерроу.

— Я пойду, — резко сказал Джастин.

Хелена убрала руку с его лица. Она смотрела, как он выходит из комнаты. Он не хотел оставаться с ней наедине. Глупый человек. Неужели он действительно верил, что она не знает, чего хочет? Что, когда ее проблемы с дядей разрешатся, она вдруг решит, что он ей больше не нужен?

Она вернулась к дивану и снова села рядом с Дженни.

— Он выглядит настоящим бандитом, — тихо заметила Дженни. — Как думаешь, мистер Глайд выглядит лучше или хуже?

— Хуже, — без колебаний ответила Хелена.

— Хорошо. Он заслуживает любого наказания, которое назначил мистер Торнхилл.

Дженни вдела нитку в иголку.

— Жаль, что меня там не было, и я этого не увидела.

На следующее утро мистер Финчли появился на рассвете с номером «Лондон Курант» под мышкой. Когда он пришел, они сидели за завтраком, стол был заставлен тарелками, горшочками с медом и джемом и чашками с еще дымящимся кофе. Он сел с ними на свободный стул напротив Джастина и разложил газету на столе.

— Вот она, — сказал он. — На страницах 5 и 6.

— Ты читал ее? — спросил Джастин.

— Читал.

— И что же?

— Она убедительная.

Мистер Финчли перевернул страницу. Он посмотрел на Хелену.

— Мне прочитать вслух?

Она сцепила руки на коленях. Каждый мускул в ее теле напрягся.

— Пожалуйста.

Он прочистил горло и начал:

“Положение сумасшедшего, по-видимому, одно из самых ужасных, в котором может оказаться человек. Однако существует еще худшее состояние, когда к человеку в здравом уме окружающие относятся как к сумасшедшему, когда человека будучи в здравом уме, заключают в лечебницу, предназначенную только для душевнобольных. То есть, человека, подвергают телесным ограничениям и, что еще хуже, моральным и интеллектуальным унижениям, связанным с предполагаемым лишением рассудка”.

Хелена уставилась на свои руки, а мистер Финчли продолжил. Статья начиналась с рассказа о юном джентльмене, наследнике состояния в тридцать тысяч фунтов, которого жадные родственники поместили в частную лечебницу. Далее были еще три случая, когда родственники также совершили подобные преступления, хотя и за гораздо меньшие суммы. И затем — наконец-то — в статье упоминалось имя Хелены.

“Совсем недавно стало известно о другом подобном случае. Леди Хелена Рейнольдс, сестра покойного Джайлза Рейнольдса, 6-го графа Каслтона, получила от своего брата наследство в размере более двухсот тысяч фунтов стерлингов. В течение прошлого года ее дядя, Эдвард Фрэнсис Рейнольдс, 7-й граф Каслтон, пытался получить контроль над этим наследством, угрожая своей племяннице помещением в частную лечебницу.”

Она слушала с неприятным ощущением в животе, как мистер Финчли читает отчет мистера Пелхэма обо всех унижениях, которым она подверглась от рук мистера Глайда, врачей и надсмотрщиков Лоубридж-хауса. Он писал скупо и эффективно, сводя подробности ее дела к голой и суровой реальности.

Ее сердце бешено колотилось в груди. Ее охватило чувство надвигающейся паники. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой беззащитной, такой ранимой. Все, кого она знала, вероятно, сейчас читали те же самые слова за утренним чаем или кофе. Они будут возмущены. Будут чувствовать отвращение. Даже те, кто будет ее жалеть, не оправдают метод, к которому она прибегла, чтобы исправить положение. Ни одна женщина, даже в самом отчаянном положении, никогда не стала бы выставлять себя перед прессой в подобном виде.

Ее репутация была безнадежно испорчена.

Ее пальцы переплелись, когда мистер Финчли зачитал заключение:

“Частные психиатрические лечебницы — это проклятие нашей системы. Это всего лишь коммерческие спекуляции, осуществляемые в интересах владельцев. Все, что требуется для поступления, — это две справки, подписанные двумя врачами, не связанными друг с другом, и заявление, подписанное родственником, который слишком часто просто жаждет получить наследство. Согласно этим правилам, любой здравомыслящий англичанин или англичанка могут быть без особых трудностей помещены в частную психиатрическую лечебницу. Это всего лишь пять случаев, которые быстро следуют один за другим. Сколько еще таких случаев, о которых мы ничего не знаем?

В столовой воцарилась тишина. Все сидели с мрачными лицами, никто не решался произнести ни слова.

— Ну что ж, — наконец пробормотала Дженни. — Это было… пугающе.

— Это было мощно, — сказал мистер Финчли. — И очень убедительно.

Он сложил газету и отложил ее в сторону.

— Но вы правы, мисс Холлоуэй. У любого, у кого есть жадные родственники, от этого по