— Ты думал, я этого хотела? Чтобы ты вступил в кулачный бой с этим мужланом?

Она откинула непослушную прядь волос с его лба, чтобы промыть рану под ней.

— Я бы никогда не попросила тебя драться с ним из-за меня. Никогда.

Джастин позволил ей беспрепятственно ругать его. Он не пытался объясниться.

— Как, по-твоему, я себя чувствовала этим вечером? Задаваясь вопросом, в безопасности ли ты или тебя убили и сбросили в Темзу?

Она опустила ткань в таз с водой и потянулась, чтобы расстегнуть пуговицы на воротнике его рубашки.

Он схватил ее за руку.

— Что ты делаешь?

— Ты должен это снять, — сказала она.

— У меня под рубашкой нет никаких повреждений.

— Об этом я буду судить сама. Если только ты не предпочитаешь, чтобы я вызвала врача?

Он стиснул зубы. А затем отпустил ее руку, позволив ей расстегнуть его воротник. Когда она закончила, он быстро снял рубашку через голову.

Ее взгляд опустился вниз. На его груди были ссадины, а на ребрах виднелись синяки, но не это заставило ее сердце замереть, а рот пересохнуть. Нет. Это был его вид, такой потрясающе мужественный.

Она никогда раньше не видела обнаженной груди джентльмена, разве что в книгах с картинками классической древности. Она вспомнила одну такую книгу с изображением статуи Прометея, прикованного цепью к скале. Греческий титан был частично обнажен, и на его руках и груди отчетливо выделялись рельефные мышцы. Обнаженные руки и торс Джастина имели те же очертания, что и у статуи. Действительно, рельефные линии и впадины его мышц могли бы быть высечены из камня.

Но, в отличие от мраморного Прометея, грудь Джастина была слегка покрыта зарослями черных волос, которые сужались книзу и исчезали под шерстяными брюками.

Грудь также была покрыта шрамами.

Вдоль каждого плеча и по бокам были многочисленные ожоги. Того же размера и формы, что и шрамы от ожогов, покрывавшие его лицо и шею. Они были красными, сморщенными и ниспадали толстыми линиями одна на другую. Он сказал, что это была раскаленная кочерга. Они подержали ее в огне, а потом поднесли ко мне.

Хелена облизнула губы. Джастин, как всегда, смотрел на нее с непроницаемым выражением лица. Ей было больно осознавать силу его внимания. Неужели он думал, что она съежится от его вида? Ей не очень-то хотелось съеживаться. Скорее наоборот. Ей хотелось прикоснуться к нему. Провести пальцами по каждой впадинке на его мускулистой груди.

Она потянулась за чистыми тряпками, и ее руки внезапно задрожали, когда она намочила их в воде и отжала.

— Он не мог сломать тебе ребра?

Она прижала ткань к небольшому порезу под правым плечом.

У него перехватило дыхание.

— Нет.

— Это больно?

Она легонько провела мокрой тканью по его груди.

— Нет, — снова прохрипел он.

— Ты говоришь так, будто тебе больно.

— Это не так.

Хелена нахмурилась, глядя на него. Неужели все джентльмены такие несговорчивые, когда получают травмы? Джайлс был не таким. С другой стороны, она не могла припомнить, чтобы Джайлз когда-нибудь ввязывался в драку с мужчиной таких габаритов, как мистер Глайд.

Она бросила лоскуток обратно в таз, а затем отнесла его к шифоньеру и поставила на место. Миссис Джерроу принесла баночку с бальзамом вместе с простынями. Хелена открутила крышку и осторожно понюхала содержимое. Удовлетворенная, она вернулась и встала между ног Джастина.

— Что это? — хрипло спросил он.

— Какая-то мазь. Пахнет пчелиным воском и медом. Она дотронулась пальцами до его подбородка, приподнимая его лицо, чтобы нанести немного мази на один из его порезов.

— Где сейчас мистер Глайд? Он вернулся к моему дяде?

— Нет. Он не с твоим дядей. — Джастин закрыл глаза, пока она смазывала мазью порезы у него на лбу.

— Он в лондонских доках.

— Что, ради всего святого, он там делает?

— В настоящее время? Лежит связанный в трюме корабля.

— Что?

Глаза Джастина снова открылись. Впервые с момента его возвращения она увидела в его взгляде что-то похожее на юмор.

— Глайд сказал, что терроризировать тебя было для него работой, не более того. Так что…

Он пожал плечами.

— Я нашел ему новую работу.

Хелена уставилась на него, открыв рот.

— Новую работу?

Она была одновременно очарована и потрясена.

— Где?

— В Вест-Индии. Он отплывает с утренним приливом.

— Он уехал? Он покинул Лондон?

Она прижала руку к животу.

— Он собирается вернуться?

— Нет, — сказал Джастин, и его голос смягчился. — Он не вернется.

Хелена едва могла это принять. Мистер Глайд уехал? Он больше никогда не причинит ей боли?

Баночка с мазью со стуком упала на пол, когда она обвила руками шею Джастина. У нее не было слов. Не было ничего. Все, что она смогла сделать, это крепко обнять его, вопреки всему надеясь, что он понимает, как глубоко она благодарна ему за то, что он для нее сделал.

Джастин обнял ее за талию. Он медленно отстранился, чтобы посмотреть на нее.

— Мне не нужна твоя благодарность. Я сделал это не ради этого.

— У тебя все равно она есть, — сказала она. — И многое другое.

Позже она задавалась вопросом, сам ли он повернул голову, или это она подтолкнула его к себе настойчивым пожатием руки. Она очень боялась, что это было последнее.

Кто бы ни был инициатором этого движения, оно привело к тому, что ее губы нашли его в теплом, страстном поцелуе.

Он не сопротивлялся. Сначала. На мгновение он ответил на ее поцелуй с той же нежностью, как в отеле «Стэнхоуп». А затем…

— Нет, — мягко сказал он. — Нет. — Он коснулся ее щеки. — Это плохая идея.

Хелена застыла от смущения, когда он отстранился от нее. Волна невыносимого унижения сдавила ей горло.

— Ты прав.

Но она не знала, с чем соглашается. Она была слишком подавлена, чтобы думать. Ей было слишком стыдно смотреть ему в глаза. Если бы только в полу открылась дыра, она бы с радостью прыгнула в нее.

Боже милостивый, она поцеловала его. И теперь…

Он отверг ее.

— Это только все запутает, — сказал Джастин.

— Я понимаю.

Она попятилась от него.

— Прости, я подумала, что… Но ты совершенно прав. Я ошиблась.

— Хелена…

Она сделала еще один шаг назад, к двери.

— Все ясно как божий день. Не понимаю, почему я не заметила этого раньше.

Он поднялся с кровати.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Ты не можешь простить меня. За ту ложь, которую я тебе наговорила. За то, как я обманом заставила тебя жениться на мне.

— Не будь смешной. Я не поэтому… —