Поэтом пришел Витя, и мы решили ничего больше не обсуждать, а устроить танцы, и танцевали и веселились почти до десяти вечера, пока не пришел охранник торгового центра и не сказал, что пора закрываться.

Мы дружно все убрали в зале, и покинули торговый центр.

На площади у входа все еще раз поздравили друг друга с наступающим, попрощались и разошлись.

Мы с Сашей отправились к нему домой, все-таки Новый год – это семейный праздник.

– У меня такое чувство, что это было последнее заседание в нашем Клубе, – вдруг призналась я.

– Не исключено, – согласился Саша. – Формально мы все уже не подходим под определение «одиноких сердец». Ну какой Клуб одиноких сердец, если все разделились на пары! Клуб пора закрывать, а все его задачи и цели считать достигнутыми.

– Ага… – завороженно произнесла я.

– Ну только если твоего Илью рассматривать как реальную кандидатуру одиночки.

– Он не мой! – возмутилась я. – И сколько ты мне о нем будешь напоминать?!

– Прости. Честно, я не из ревности, а из каких-то других соображений о нем вспомнил, – серьезно произнес Саша. – Я формалист, все ищу критерии, для меня важно все правильно оформить. Нет, это не про ревность, точно. Это про мои мозги, как они устроены, скорее.

– Поправки принимаются, – я прижалась щекой к его плечу.

Мы добирались до дома его родителей пешком, не захотели заказывать такси. Да и возможно ли было его заказать за час до Нового года? Я вдруг вспомнила:

– Знаешь, мне вчера мама Ильи, Елена Андреевна, написала.

– Поздравила с Новым годом?

– И да, и нет. Не совсем… – вздохнула я. – Странное письмо. И неприятное. Я себя уже давно их из своей жизни вычеркнула, а они… Короче, на Илью, оказывается, подали в суд. Одна из его «бывших». Требует установление отцовства, экспертизу ДНК и всякое такое. Самый прикол в том, что ее ребенку от Ильи уже года три. Дама старше его лет на двенадцать, что ли… Она хотела родить «для себя» и попросила Илью вот о такой «услуге». Клялась перед зачатием, что ей от Ильи ничего не надо, ей просто нужен ребенок. Ну так Елена Андреевна мне ситуацию описала, а уж насколько это правда, я не знаю. Так вот что дальше произошло. Спустя три года дама вдруг поняла, что «не вытягивает», к тому же она потеряла работу. Вот и подала недавно заявление – на алименты и установление отцовства. Примерно как-то так получилось.

– Насколько я помню, Елена Андреевна мечтала о внуке, – заметил Саша. – А тут ей готовый внук, даже особо нянчиться не надо. Это ли ей не подарок к празднику? Новогоднее чудо, по сути.

– Все сложно. Та дама не понравилась Елене Андреевне. Возраст у несостоявшейся невестки не тот, характер не тот, все не то… А главное, Илья ту даму терпеть не может. Зачем, спрашивается, тогда согласился стать «донором»? Непонятно, – пожала я плечами. – И суды, и экспертизы тоже любви не прибавляют. Но! Больше всего Елену Андреевну триггернуло то, что тот ребенок, в случае если экспертиза подтвердит родство, сможет претендовать на наследство. На то, что было заработано и самой Еленой Андреевной в том числе. Весь ее мучительный труд, получается, зря.

– Почему зря? Если законный наследник…

– Нет, Елене Андреевне нужен не законный наследник, а любимый наследник. Он от той дамы априори не любимый, так она мне написала, и еще очень сетовала, что не подсуетилась нас сразу с Ильей женить, как только мы с ним познакомились, много лет назад. Вот этот вариант кажется ей идеальным теперь.

– Как это все бесит, – вдруг признался Саша.

– Не то слово. И меня, – мрачно согласилась я. – Я ее забанила. Раньше мне ее было жалко чего-то, а тут… не хочу, не хочу ничего знать, это чужая жизнь, чужие люди, пусть сами разбираются. Я ее забанила, и мне стало легче. Словно прошлое осталось только в прошлом. И больше чем уверена, что спустя время Елена Андреевна начнет опять жалеть – но уже о том, что поначалу была так груба с той дамой. Все, не хочу, не хочу про них, не напоминай! И не ревнуй, и не думай сам.

Саша некоторое время молчал. Мы шли по городу, который готовился ко встрече Нового года, и это чувствовалось. Приближение праздника! То самой черты, которая отделяла одну эпоху от другой.

– Я ревновал тебя. Дико ревновал, – вдруг произнес Саша. – Я бесился и сходил с ума, только не показывал это тебе. Я ненавидел тебя, когда ты мне в первое время твердила про френдзону. Что мы можем быть только друзьями и прочее. Ведь я любил тебя так, что мало что соображал.

– А сейчас уже меньше любишь? – спросила я.

– Еще больше люблю. Но по-другому как-то. Мы поссорились, помнишь, и я ушел? Я тогда устал от этой мучительной любви, я даже радовался этому расставанию. А потом вдруг понял, что отпускаю тебя. Отпускаю на свободу. Не в том смысле, что ты вольна делать что хочешь… то есть не совсем… короче, я про то, что не надо мне душить тебя… Я могу только предлагать, но не заставлять.

– Саша, Саша… – я не знала, плакать мне или смеяться.

– Нет, ты дослушай… и вот когда я это понял, я пошел к тебе. Мириться, или что там… и тут ты мне навстречу. И словно чудо произошло – ты бежишь ко мне, мы обнимаемся… мы опять вместе. И я тебе делаю предложение, и ты соглашаешься. Ты даже не представляешь, как я теперь счастлив.

Мы уже подошли к дому его родителей. Остановились и принялись целоваться прямо посреди дороги. Было довольно тепло, как всегда в новогоднюю ночь, снежинки падали мне на лицо, щекотали ресницы… Саша продолжил:

– Короче, я долго думал над сюрпризом, как сделать тебе официальное предложение, где это сделать, чтобы как можно чудесатее вышло, и при этом не пафосно, и чтобы только свои… Поэтому решил сделать это сегодня дома, при родителях. Поставил видеокамеры в комнате по периметру, будет съемка со всех ракурсов, потом смонтирую ролик. Как тебе эта идея? Если нет, то переиграю идею с предложением, – решительно произнес он.

– А что, мне нравится! – немного удивляясь самой себе, ответила я. – Хорошая мысль… А все эти срежиссированные спектакли в необыкновенных местах… ну не мое, если подумать. Пожалуй, ты придумал чудесный сюрприз. Родители знают?

– Не-ет, что ты! Как можно. Они в полном