— Так они для меня и не еда. Ну, кроме вон того, — поправила ее вурдалачка, ткнув пальцем в сторону Аркаши. — Этого бы я давно уже выпила, да Макс запрещает.

— Спасибо тебе за добро и заботу, — зло глянув на Марго, отвесил мне поясной поклон Стрелецкий. — А вообще ощущаю себя склеротиком. Ведь каждый день что-то новое узнаю!

— Ты не знал, что она хочет тебя съесть? — удивилась Метельская.

— Не знал, что меня Макс защищает, — объяснил ей юноша. — В самом деле неожиданно. Ай!

Последнее восклицание относилось к его ноге, на которую вдруг откуда-то сверху упал камень. Не сильно большой, такой, чтобы больно было, а перелома не случилось.

— Мы все поняли, он уже заткнулся! — мельком глянув наверх, протараторила Светлана. — Аркадий, цыц! Нет сил терпеть — мычи!

Мое же внимание привлек тот факт, что Марина, глядя на побелевшего от боли юношу, даже не подумала скрывать довольную, не сказать злорадную улыбку.

Интересно, Белозерова на самом деле так обиделась на то, что он не вписался в расклад тогда, когда ее Майя душила, или обида имеет какое-то другое обоснование? Если да, то, выходит, чего-то я про эту парочку не знаю. Но чего? Они же всю дорогу у меня на глазах пребывают, мы тут все как колония попугайчиков-неразлучников.

И еще — узнать бы, Майю отправили в обещанный старый забой или нет? Когда мы покидали пиршественный зал, она уже пришла в себя, но так и сидела на полу, время от времени злобно зыркая на меня. Ставра же, что характерно, к тому времени уже куда-то увели. Дело не в жалости, просто, если она там, мне будет намного спокойнее. Уверен, она сейчас зла на нас всех как не знаю кто, потому нет у меня никакого желания постоянно ждать, когда из темноты подгорных переходов ответочка прилетит.

Может, и правда следовало ее… Нет, не убить, я не совсем еще душегуб. Но, например, руку сломать.

Мискува, что характерно, в зале тоже не видать. И вот это — печально. Я рассчитывал на его поддержку при выполнении третьего задания, как минимум информационную. Да, Светка у меня местная жительница, но где она и где старый мудрец, знающий в этих краях все входы и выходы.

— Как ты с ними уживаешься, Максим? — с неожиданным сочувствием в голосе осведомилась у меня Хозяйка. — Я бы давно уже от таких спутников избавилась. Никакого терпения ведь не хватит их постоянные перебранки слушать.

— Ну вот как-то так, — развел я руки в стороны. — Досточтимая владычица, мне бы условия последней службы выслушать, если можно. Время идет.

— Не идет — убегает, — покивала Хозяйка. — Можно сказать, что его у тебя почти нет. Следующей ночью кровавая луна войдет в полную силу, и те, кто тебе нужен, придут на Илеять-гору. И, знаешь, что я тебе скажу? Может, им и удастся то, что задумано. В этот раз луна особенно сильна, я, пожалуй, другого такого случая и не припомню. Не впервые на моем веку ночное солнце, налитое кровью, выходит на небеса, но нынче все не так, как обычно, слишком много знамений, слишком много смертей. Больше скажу — сюда, на Урал, зачерпнуть багряной силы Ночи наведались даже те, кого никто увидеть в наших краях не ожидал. Кому-то здесь рады, кому-то нет, а с кого надо и старый должок стрясти.

Ну вот и ясность появилась. Значит, этой ночью я работаю коллектором, теперь только вопрос, у кого и что я взыскать должен. Наверняка же не микрокредит с процентами у какого-то бедолаги-студента, тут наверняка должник посерьезнее, из тех, которых телефонными звонками и поджиганием двери не перепугаешь.

— Я сначала было не поверила, что этот мой старый знакомец к нам ни с того ни с сего в гости пожаловал, — продолжала тем временем вещать работодательница. — Лет сто его видно не было, не меньше. Но оно и неудивительно, в последнюю нашу встречу я крепко его потрепала за то, что он стал много лишнего себе позволять. В старые времена, когда он в самой силе пребывал, мне случалось и промолчать, глядя на те бесчинства, что творились в моих чертогах, и даже откупаться пару раз пришлось. Но тогда — не теперь, нынче мое время пришло и спрос с этого лиходея другой.

— Так зачем вам мы? — удивился я. — Ваши владения, ваша власть, прихватите поганца за горло и давите до той поры, пока он долг не вернет, как того мыша — с удовольствием и не спеша.

— А то я бы сама не догадалась, как поступить! — язвительно бросила Хозяйка. — Он-то не дурак, в мои владения не лезет. По самому краешку бродит, не заступая за те границы, где моя власть начинается, будто дразнится. Хотя, может, так оно и есть, может, специально так делает, мол, смотри, дура каменная, каков я хитрец-удалец. Он всегда таков был, сколько помню.

— Матушка, да зачем ты так про себя? — пробубнил из дальнего конца зала Пров, которого, признаться, я с самого начала не приметил. — Не след такие слова произносить, да еще при чужих!

— Не неси чушь! — осекла его Хозяйка. — Откуда тут чужим взяться? Здесь все свои.

— И все друг другу братья под сакурой в цвету, — печально пробормотала Марина. — Блин, вот чего я в Японию не полетела? Папа ведь предлагал. Сейчас бы ела сашими, пила сливовое вино и глядела на ночной Токио.

— Она о чем? — недовольно сдвинула брови подгорная госпожа.

— Заговаривается маленько после давешнего пира, — пояснил я. — Прямо скажу — не на пользу ей ваши угощения да развлечения пошли, она после них головой ослабла. Несет временами такое, что и не поймешь. Потому не хотел ее с собой сейчас брать, собирался в келье нашей оставить, да вон Глузд не дал.

— Велика печаль — чутка бока намяли, — снова влез в беседу Пров. — Слабыми нынешние людишки стали, чуть что, так с глузду съезжают. Меня, помню, оглоблей били, кнутами-пятихвостками пороли, в колодец бросали — а вот, живой. И на голову крепок!

— Редкий случай, дедуля, когда с тобой соглашусь, — кивнул я. — В старые времена народ покрепче был.