- Узнали про его болезнь? Смеялись над ним? – предположила я. – Но в Колледже не было никаких подобных слухов. Мы не знали, женат он или нет.

- Нет... не так.

А ведь если бы мы проявили больше простого человеческого участия к Лиссе, возможно, всё сложилось бы иначе. И Реджес не погиб бы. И сама Лисса была бы в порядке – не знаю, что с ней, но почему-то кажется, что ничего хорошего.

Но и Эймери бы не приехал в КИЛ...

- А как? Вспоминайте... – негромкий голос Эймери завораживал, хотя, возможно, мне так только казалось. – Выходной день. Осень. Окно хлопает на ветру, приходится встать и закрыть его на вторую щеколду. Вы закончили вязать... пелерину. Она красивого кремового цвета. Подарок для Лиссы. У вас болят суставы, ох уж этот артрит, но вы ждёте дочь. Она немного опаздывает. Стук в дверь. На ней тёплый коричневый плащ и вязанный вами шарф. У неё холодные руки и грустные заплаканные глаза. Накормить, обогреть, а потом уже расспросить. Лисса рассказывает вам о человеке, который ей нравится – уже в который раз. Она переживает за него, а вы – за дочь. Что она говорила вам в тот день о «злых людях»?

- Он сказал ей, что злые люди прокляли его. Что относились к нему, как к животному: одни как к бешеному псу, другие, как к мыши... Да, как к мыши. Странно, верно? Он сказал, что сестра его ненавидела, что отцу было на него наплевать, а мать задушила заботой. Что он мечтал о свободе, но слишком дорого за неё заплатил. Поводок. Мышь на поводке – так он выразился. Я запомнила.

- Странно, не правда ли?

- Очень странно. Я и Лиссе так сказала, может, он сошёл с ума или поэт – кто их разберёт, безумцев и поэтов? Кто же в здравом уме верит в это всё?!

- А Лисса?

- Ох, она такая впечатлительная! Она поверила сходу, стала спрашивать, можно ли снять проклятие. А он ответил: не снять, а вытащить, потому что оно – отравленная игла под кожей. То, что может взорваться в любой момент.

- Что он имел в виду?

- Не знаю. Под кожей, точно было. И яд. И взрыв... Я не думала, что тут может быть что-то серьезное. Думала, что это просто глупости, как поэты говорят. Преувеличивает, говорит… иносказательно. И последнюю пару месяцев дочка стала меньше говорить о нём, повеселела. У меня камень с души спал... да верно рано. Лисса найдётся, господин мальёк?

Слёзы продолжали катиться по её лицу, я молчала и Эймери молчал, продолжая вертеть в руках спицу и поглаживать по руке мать Лиссы Чайти.

***

Был всего только полдень, когда мы вернулись в центр Флорбурга, остановились на середине моста. Я крошила булку толстым крикливым уткам, а Эймери смотрел в небо, сунув руки в карманы плаща.

- Что думаешь? – не выдержала я.

- Мальёка Симптака не лишили дара, более того, позволили жить среди людей как простому человеку. И он жил: имел работу, женщину… возможно, не одну. За это всё он должен был заплатить немалую цену.

- Его… – я невольно покраснела. – Мать говорила, что его сделали… бесплодным.

- Это не та цена, – Эймери посмотрел на меня. – Хортенс, мы целиком и полностью во власти отдела научной магицины. Да, кто-то там кричит про гуманность, но любая гуманность в отношении нас чем-то оправдана! Что он им дал такое, что получил взамен так много?

- Ну-у… – я задумалась. – Он работал на них.

- Я тоже работал! Много раз! И не только я. Хортенс, ради такой свободы большинство из нас пошли бы на многое. И его дар был не таким уж… специфическим. Четвёртой или Двадцатой они стали бы идти на уступки… возможно. Но не остальным.

- Участие в какой-то экспериментальной программе, – вспомнила я. – А что. Например, придумали какой-то препарат, который постепенно делает из скверного неодарённого. Или что-то в этом роде.

- Да он сам бы стал принимать такой, ещё и доплатил бы!

- Ты бы стал?

- Если бы не болезнь… Конечно, стал бы, – твёрдо сказал Эймери. Посмотрел на меня. – Если бы у меня только был шанс…

Я уронила оставшуюся булку в воду. Губы у него были холодные, и руки, мягко обхватившие моё лицо, тоже.

Под ними проплывали лодки, по мосту и по набережной вдоль канала шли люди, но мне не было до них никакого дела.

А вот им до меня…

- Малье Флорис! – раздался голос, мужской разухабистый голос, который я не узнала в первый момент. – Какая встреча!

Я обернулась, а Эймери обхватил меня за плечи, прижимая к себе. Всего в паре шагов от нас стоял высокий крупный молодой мужчина. Голос я не узнала, но вот лицо… увы. Это был никто иной, как Виритан Стайс, жених моей бывшей лучшей подруги Аннет собственной персоной. Стоял и разглядывал нас, усмехаясь.

- Малье Флорис… А вы, надо полагать, мальёк Гийом? Какая неожиданная встреча! Надо сказать дорогой Аннет, что, в отличие от вас, мы непозволительно тратим выходные попусту!

Мог ли он не знать Армаля Гийома в лицо? Такой шанс был, хотя, возможно, просто издевался, прикидывая, как использовать такой шанс.

- Что ж, не буду отвлекать, хорошего дня! До скорой встречи! Вы же пригласите нас с Аннет на свадьбу? По секрету, семейство Айриль уже приобрело подарок, не дожидаясь официального приглашения. Но у нас с Аннет будет свой.

Отчего-то мне казалось, что за пределами Флоттершайна и Флоттервиля мы с Эймери в полной безопасности… Сама виновата, совсем забыла об осторожности. Ну вот откуда он тут взялся?!

Эймери с тревогой заглянул мне в глаза.

- Хортенс…

- Нет, – сказала я, не без труда. – Не надо его догонять, подкупать, убивать… Ничего не надо.

- Но…

- Разберёмся. Честно, Эймери, разболтает он всем или нет… Честно, мне наплевать. Я трусливая и малодушная, да, я не кричу всему миру, что люблю тебя и даже брачный браслет Армалю не вернула, но… Пожалуйста, не делай ничего. Я хочу сама с этим разобраться. Не вмешивайся, пожалуйста.

Эймери помолчал, и хотя мне показалось,