Он протестовал довольно слабо, даже когда я, осмелев до крайности, расстегнула его ремень, и тот соскользнул на пол, предательски громко звякнув металлической пряжкой. Вероятно, и ему тоже нелегко давались эти остановки. Мы так и стояли у стены, полураздетые, растрёпанные, смущённые и в то же время отчаянно желающие касаться друг друга, изучать эти ощущения. Эймери положил свою руку поверх моей – и мне это нравилось, мне нравилось абсолютно всё, что он делал и как. Нравилось, как темнеют его глаза, как подрагивают ресницы, как меняется его дыхание, как он на меня смотрит, нравилось вдыхать его дыхание, даже знать о том, что завтра мы куда-то поедем вместе. Нравилось чувствовать ответный импульс в его теле, чувствовать, как он реагирует на меня, это перекрывало стыд, перекрывало страх.

- Сколько у тебя было женщин? – повторила я, уткнувшись в его плечо лбом. Он легонько ущипнул меня за предплечье.

- Ни одной. Да, мальёк Аделард не соврал, он действительно приводил всяческих ночных тальп, причем отличного сорта и качества, папаша не поскупился на лучшие публичные дома Айваны, надо полагать. Но я с ними не спал. Мы пили чай с печеньем и болтали о жизни. Дамы были только за – деньги платят, а пахать не надо.

- Врёшь! - я отодвинулась, чтобы посмотреть в его глаза, смеющиеся и печальные. - Нет, ты правда нагло врёшь мне в лицо, ты меня щадишь, а я же по-хорошему...

- Хортенс, не заставляй меня снова просить тебя уйти. Ты разве не знаешь, что если человек попадает на Небесный луг с огромным чувством вины на душе, то он потом по колени, а то и по пояс или по грудь врастает в землю?

- С чувством вины из-за ночных тальп? – уточнила я, а Эймери засмеялся.

- Нет.

- Совсем не раскаиваешься?! – возмутилась я, а он ловко натянул на меня верх платья и застегнул пуговицы.

- Ты же понимаешь, о чём я. Хортенс, уже поздно. Ты и так будешь всю ночь мне сниться.

- Этого мало.

- Бесчеловечно мало.

Я сделала несколько шагов в сторону двери. Обернулась. Эймери догнал и снова обнял меня, порывисто и так сладко.

- Спасибо.

Дверь закрылась за мной бесшумно, но в голове грохотал то ли водопад, то ли горный обвал – что-то неотвратимое и оглушающее, как любовь или смерть, допустим.

Глава 30. Много печали

К Флоттершайну маленький городок Флорбург оказался куда ближе Вуджина. Мы прибыли туда уже через полтора часа – волшебных полтора часа в тесном закрытом пространстве. Эймери помог мне выбраться наружу и так и не выпустил моей руки из своей. Несмотря ни на что, мне было отчаянно, сказочно хорошо в тот момент: погода всё больше напоминала летнюю, воздух был чистым и свежим, а Эймери, кажется, окончательно сдался нашему общему притяжению, и хотя мы старательно ограничивались поцелуями и относительно невинными прикосновениями, это всё равно было куда больше, чем я могла бы мечтать.

Флорбург был совершенно очаровательным местечком – или в моём тогдашнем состоянии он просто показался мне таковым? Очень светлый городок, несмотря на ранний час и выходной день, уже активно живущий своей собственной жизнью, далёкой от убийств, мрачного незаконного чаровства и прочих ужасов и печалей. Нас высадили неподалёку от проходящего через весь город речного канала, и мы постояли на ажурном мостике, выгнувшемся кошачьей спинкой, глядя на проплывающие под мостом лодочки. Стояли, пока Эймери с нарочитым возмущением не сказал, что находиться на мосту более не может: здесь было слишком много расставаний, признаний в любви и жарких поцелуев, а нам надо настраиваться на деловой лад.

И мы пошли вдоль канала, мимо уютных скамеек с высокими спинками и округлыми подлокотниками, гуляющих с детьми дородных малий, малье и гувернанток, цветочных клумб с пышными белыми, сиреневыми и жёлтыми шапками первоцветов, которые явно не радовали бы глаз девятого апреля без соответствующих артефактов, подготовленных обладателями земных даров. Даже улицы, точнее, улочки Флорбурга назывались очаровательно: улица Тигровых маргариток, например.

- Я бы осталась здесь жить! – озвучила я, когда Эймери принёс нам чайник с чаем и две пушистые, обсыпанные зелёной сахарной пудрой булочки в одной маленькой пекарне с видом на канал.

- М-м-м, здесь неплохо, – согласился он, вдыхая горячий чайный пар, поднимающийся над кружкой. – Тихо, и пока что мне даже ни одного жуткого воспоминания не встретилось. Здесь и вещи на удивление мирные. Но жить? Что тут делать твоему Гийому? Ему нужна столица, Сенат, близость родительской семьи.

- Как ты хорошо его знаешь! – я засмеялась, скрывая неловкость и смущение, которые всегда испытывала, стоило только Эймери заговорить об Армале. Но тему он развивать не стал, к нам как раз подошла молоденькая пышногрудая работница с двумя креманками с чем-то белым и воздушным, вероятно, творожным кремом. Она кокетливо улыбнулась Эймери, сказав что-то неконкретное и бессмысленное по поводу погоды и ранних гостей, а тот подхватил разговор с завидной непринуждённостью. Минут через десять девушка с готовностью принесла белую салфетку и карандаш и, склонившись над Эймери, принялась рисовать план пути от булочной до нужной нам улицы Белой лилии. Идти оказалось прилично, и малью Чайти, как и её дочку Лиссу, девица не знала, хотя шанс, разумеется, был: всё-таки городок маленький.

Я смотрела, как юная пекарша щебечет весенней птичкой, чуть ли уложив Эймери на плечо свой по-деревенски мягкий объёмный бюст, и злилась. План был уже нарисован, чай выпит, а разговор всё не прекращался, и наконец, я не выдержала, встала, и положила руку ему на плечо:

- Идём.

Девушка помахала нам вслед без ответной неприязни: она не питала никаких планов относительно заезжего и явно не свободного мальёка, просто испытала к нему симпатию и не сочла нужным её скрывать. Все к нему испытывали симпатию!

- Ты чего? - Эймери ещё раз изучил план на салфетке, я тоже потянулась посмотреть и едва ли не зарычала, увидев нарисованное в уголке сердечко.

- Ничего!

Поздней весной и в начале лета здесь, наверное, сказочно красиво. Я опознала высаженные вдоль канала яблони и представила, как опадают в воду сплошным ковром крошечные белые и розовые лепестки. Может быть, мы с Эймери сможем съездить сюда ещё раз, просто так, недели через три, в мае, когда яблони зацветут? Только стоит ли копить эти светлые волшебные