- Я не хотела бы беспокоить мальёка Крайтона вопросами, которые ему… неинтересны.

- Зато интересны вам, – хмыкнул Трошич. – Что ж. Спрашивайте. И не беспокойтесь о конфиденциальности, я уже не в том возрасте, чтобы находить удовольствие в этих играх.

Я засунула в рот печенье, чтобы взять ещё несколько секунд на «подумать». Может ли Трошич вопреки своим словам заложить меня Крайтону? Конечно, может.

Но не наплевать ли мне на это в высшей степени?

- В нашем Колледже в последний день зимы убили преподавателя, – наконец, сказала я. – Было подозрение, что в деле замешаны неустановленные скверные. В помощь расследованию был приглашён один скверный, с даром чтения памяти вещей… Вы слышали эту историю?

Трошич кивнул, всё ещё любезно улыбаясь, но глаза у него стали… холодные, настороженные. Впрочем, возможно, мне это только показалось.

- И выяснилась странная вещь. Оказалось, что преподаватель – сам скверный. Однако ему не стёрли дар в двадцать один год, если не ошибаюсь, ему было около сорока. Тридцать восемь. При этом его мать утверждала, что семья не скрывала дар сына, к нему приходили сотрудники из отдела научной магицины. Однако скверному, которого привлекли к расследованию, об этом почему-то не сообщили. Я думала об этом, и у меня в целом создалось впечатление… Ну, неважно, я просто хочу понять. Сведения о легальных скверных засекречены?

- Вы меня удивили, – коротко отозвался Трошич и надолго замолчал, глотая чай и поглядывая в окно. – Да, к Крайтону с этими вопросами лучше не подходить. Я в курсе этой истории… отчасти, без подробностей. Однако вряд ли в неё посвящали студентов. Любопытно.

- Никто, кроме меня не знает, – торопливо сказала я. – А мне очень нужно знать. Это… это личный интерес, но мне жизненно важно. Чем больше я узнаю о скверных, тем больше у меня недоумения. С одной стороны, их ненавидят и боятся, хотя явных причин для этого я не вижу. С другой стороны, их привлекают к расследованию и считают полезными. Запирают в приютах и морят голодом, не разрабатывают лекарства для них, хотя такое возможно… мальёк Сиора же какие-то придумал. И в то же время есть те, кто живёт почти полной жизнью, как убитый преподаватель Реджес Симптак. Всё это… на мой взгляд лишено логики.

- В каком-то смысле вы правы, – хмыкнул мальёк Трошич. Подпёр ладонью подбородок. – Скверные, ох, уж эти скверные… Ну, я попробую ответить на ваш вопрос, только попробую, не обессудьте. Есть отдел научной магицины, тот, в котором одно время вовсю активничал ваш приятель Рабрай Карэйн, подотчетный нашему общему приятелю Корбу Крайтону. Финансирования у отдела в целом мало, поле деятельности отнюдь не ограничивается скверными. Так или иначе, скверные – это меньшинство, и всегда можно заявить, что глупо решать проблемы меньшинства, когда не решены проблемы большинства. А проблемы большинства никогда не заканчиваются, смекаете? Есть целый список болезней благоодарённых, которые у нас ещё не умеют лечить: не отращивают отсечённые конечности, например. И остро стоит вопрос с неодарёнными, коих также гораздо больше, нежели скверных.

- Тем не менее, мальёк Сиора…

- Был гениальным, но вздорным стариканом, который имел деньги и имя, и мог сходить с ума, как ему заблагорассудится. Например, он выявил жабью чуму – представляете? Не спрашивайте, что это такое, я не знаю подробностей. Но он вот выявил, потратил на это, кажется, полгода жизни – крайне важное исследование! И как лечить некоторые скверные хвори – тоже. Но он финансировал себя сам.

- Его вдова говорила, что после его смерти все его достижения были изъяты.

- Совершенно верно. Знание – это оружие. И скверные – это оружие. Могущественное орудие-сюрприз. Стреляет неизвестно какими ядрами в неизвестном направлении. Взяли бы вы такое на поле боя? Позволили бы завладеть им противнику? О, нет. Я бы запер его в бункере до «лучших времен», чтобы когда-нибудь потом разобраться, или вообще уничтожил. С этими «лучшими временами» есть одна проблема: они обычно никогда не наступают.

- И всё же…

- Да, останавливайте меня. Так вот, есть отдел научной магицины, а есть специальный отдел контроля над скверными. Это две разные организации. И хотя иногда у них общие подопечные, они крайне не любят друг друга. Впрочем, отдел контроля не любит сам себя, – Трошич утробно рассмеялся. – Никто его не любит, и они никого, даже полицию. Тамошние сотрудники – те ещё упыри. У них есть свой маленький личный научный отдел, занимающийся строго засекреченной деятельностью. Впрочем, легко догадаться, какой: контролем. Им не надо лечить скверных. Им надо контролировать их. Властвовать над ними.

- Не понимаю, – искренне сказала я, чувствуя, как от многословного сенатора начинает болеть голова.

- Ладно, неважно, – снова снисходительно улыбнулся сенатор. – У вас совершили убийство. Кто этим занимается? Обычная полиция. Отдел по контролю скверных узнает, что произошло убийство их человека, разумеется. Но по факту о том, что это их человек, они не могут сказать, потому что не хотят утечки информации о скверных среди нас – представляете, какая паника поднимется? Кстати, страх – ещё один инструмент контроля.

- Поэтому они говорят о том, что подозревают об участии скверных и посылают своего человека, и вообще законно вмешиваются в ход расследования, – озарило меня. – Хотя на самом деле их интересует жертва, а не убийца.

- Примерно так, да.

- Скверных, таких, как мой преподаватель, много?

- Об этом не знаю даже я. По закону отдел контроля подчиняется только Верховному сенатору, а я являюсь им лишь номинально, для порядка. Впрочем, мог бы и выяснить, вот только зачем? Я не боюсь скверных, малье Хортенс. Думаю, таких очень мало.

- Но зачем? – сказала я. – Зачем они его вот так выпустили? И почему только его? Чтобы следить?

- За кем? – приподнял брови сенатор. – Я думаю, скверный среди обычных людей – такой же эксперимент, как и прочие. Научный подотдел отдела контроля постоянно экспериментирует на людях. Однако Айвана прогрессивная страна, у нас республика, у нас всё прекрасно, у нас, говорят, отменяют смертную казнь со следующего года, мы входим в Совет благого мира наряду с пятью другими гуманными и прогрессивными странами. И вот такое маленькое чернильное пятно: у нас берут детей, пусть и альтернативно одарённых, и вкалывают им разную дрянь. Половина этих детей умирает сразу