– Постой, – нахмурился он, пробежав задумчивым взглядом по периметру круглого стола, – ты прочитала в моем взгляде что-то нехорошее? Поэтому так расстроилась?

– Я вовсе не расстроилась, Кристиан. – Почти. – Я просто подумала, что ты себя плохо чувствуешь и… Дурацкая игра вот и всё, – брякнула она, спрятав улыбку за бокалом вина.

– А если отбросить в сторону лишний шум и желание спрятать и спрятаться за безобидной ложью, – взглянул он на нее необычайно проникновенным взглядом, – что тогда останется?

Напряжение расползалось по венам с сумасшедшей скоростью. Атмосфера стремительно накалялась, как угли в печи.

– Ты ведь всё правильно поняла, – сказал Кристиан низким с вибрацией голосом. – Верно прочитала мой взгляд.

Всё внутри нее сжалось до размера песчинки.

– Ты не можешь знать наверняка.

– Отключи свой защитный механизм, прошу тебя, – засмеялся он. – Просто поговори со мной – прямо, откровенно. Пожалуйста, Кристина. Это всё, чего я прошу у тебя. Сегодня я не хочу молчать. И не хочу, чтобы молчала ты.

– Это не так просто, как кажется.

– Почему? Когда мы были заперты в том доме и ждали помощи, ты, несмотря на неприязнь ко мне, рассказала о том, чего я не знал. Я такого даже предположить не мог, – добавил Кристиан, нахмурив брови. – И это было самое настоящее откровение, хотя обстоятельства и атмосфера совсем тому не соответствовали.

– Я сказала это, потому что знала, что ты не поверишь мне, – честно сказала она. – Ты и сейчас не веришь. А неприязнь тогда испытывала вовсе не я.

Кристиан сжал челюсти. Казалось, что вся его организованность и стабильность столкнулась с сотрясением.

– Тогда, какие же чувства руководили тобой? – спросил он, внимательно взглянув на нее.

– Ты ведь умеешь читать по глазам.

– Твои я старался избегать, ведь в них можно погибнуть, даже не заметив этого, – усмехнулся Кристиан, глянув на свой бокал. – Это я уже проходил.

Напряженность сковала легкие, не давая им раскрыться. Кристина поднялась с места, взяла свою тарелку и поставила её на кухонный островок, хотя в ней ещё и оставалась еда. Вилка соскользнула и звонко упала на пол, будто символизируя трещавшие по швам нервы.

«Ты ведь всё правильно поняла. Верно прочитала мой взгляд».

Кристина ощущала его присутствие так же остро, как хищник в лесу свою жертву. И ей точно так же хотелось наброситься на него, почувствовать вкус горячих губ и утолить голод физический и сердечный. Может, стоило бы проявить смелость? Отдаться воле откровений, не раздумывая броситься вперед и быть может упадет она не в пропасть, а в теплые объятия, о которых все эти годы тихонько грезила по ночам.

– Я думала, что ты умер, – произнесла Кристина, спустя продолжительное молчание. Она не решалась повернуться к нему. От волнения темнело перед глазами. – Разбив окно, я оказалась внутри, а ты всё не появлялся. Я звала тебя. Много-много раз кричала, но в ответ только надвигающийся тяжелый грохот. Моя жизнь не пронеслась перед глазами, я не подумала даже о сыне, хотя с того момента, как осталась одна в той проклятой яме, только и вспоминала все его слезы, улыбки, смех и то, как тепло мне становилось на душе, когда он обнимал меня. Только мысли о нем не позволяли мне запаниковать. Но, когда на нас шла лавина, а тебя не было рядом… я думала о тебе, – прошептала она, уставившись в одну точку. – Мне будто выдрали сердце и оставили бездонную пустоту в груди. Дышать возможно только, если дышишь ты. Близко, далеко – неважно. Вот, что я чувствовала, когда ты избегал мои глаза и просил не путаться у тебя под ногами. Я пыталась смириться с обретенным страхом.

Кристина подняла вилку с пола и крепко сжала её в руке. Голова на мгновение закружилась, но отнюдь не от волнения. Собственное откровение подарило легкость, от которой она бы точно воспарила над землей… если бы не мужские руки, скользнувшие по обе стороны её талии. Крепкие и бескомпромиссные, они сжимали в объятиях, защищали от внешнего мира, прижимая к твердому телу за её спиной. Кристиан склонил голову, прижимаясь виском к её щеке. Напряжение внутри накатывало волнами, разливаясь горячими реками внизу живота. Она казалась себе такой маленькой, такой крошечной в его огромных руках. Терпкий запах его кожи дурманил сознание, возбуждал тоскующее по ласкам женское тело. Опустив ладони на мужские руки, Кристина плавно закрыла глаза и вдохнула наслаждение, ощущая его каждой своей клеточкой.

– Я в жизни не испытывал настолько жуткого страха, как вчера, – шептал он ей на ухо. – Мое сердце останавливается от мысли, что ты можешь пострадать или вовсе исчезнуть, Кристина. Ты права, оказалось, что дышать возможно, только если, дышишь ты. Близко, далеко – какая разница? Просто живи, будь счастлива, исполняй свои мечты и двигайся вперед. И я бы солгал, сказав, что этого лично мне достаточно. Недостаточно, – прошептал Кристиан будто с трудом. – Я бы хотел, чтобы ты была близко. Максимально близко. Чтобы так, как сейчас, было всегда. Но это только мое желание. Если в тебе оно не откликается… Ничего. Пусть так. Ты только береги себя, где бы не находилась, потому что иначе я жить не смогу.

«Кристиан, пожалуйста! Вернись! Вернись, умоляю тебя! Я не смогу жить, зная, что тебя нет!»

Задохнувшись от взорвавшихся, как вулкан, эмоций, Кристина бойко развернулась и прильнула губами к мужчине, о котором так долго тосковала, проливала слезы ночами и наивно мечтала о прекрасном, беззаботном и самом счастливом будущем. Это были глупые, но такие волшебные сказки…

– Это правда ты? – прошептал Кристиан, заключив её красивое лицо в своих ладонях. Кристальные слезы коснулись его пальцев. – Или сон? Если сон, то, пожалуйста, не уходи, чтобы я не проснулся.

– Я не знаю, – ответила Кристина, глядя на него сквозь слезы, вызванные не то счастьем, не то ужасом. – Не знаю, что делаю. Не знаю, чего хочу, представляешь? – хмыкнула она, силясь не разрыдаться. – Мое сердце готово выскочить наружу, когда ты рядом. Я так надеялась, что пережила эти чувства, что ты больше не вызовешь их, но вот посмотри! Не сдержалась, поцеловала тебя… Я сама тебя поцеловала! – засмеялась она тихонько, смахнув слезы. – Кристиан, я… Я люблю тебя так же сильно, как и боюсь.

– Кристина…

– Нет, послушай! – шмыгнула она носом. – Раз уж сама перешла эту черту между нами, послушай… Ты очень дорог мне. Меня тянет к тебе, мои мысли о тебе! Я могу очень злиться на тебя, ненавидеть, не понимать,