После Войны одного часа положение женщин изменилось далеко не в лучшую сторону. Во всех областях статус женщины значительно откатился назад, что явилось естественным и неизбежным следствием возвращения общества к феодальной структуре. Единственной социально принятой ролью женщины отныне считалось место матери и хранительницы очага, за исключением бедных семейств, где, разумеется, все должны были работать, чтобы выжить. В обеспеченных кругах к женщине, пожелавшей занять какое-либо иное положение, относились с величайшей подозрительностью. В сущности, тем, кому была невыносима мысль провести всю жизнь, занимаясь только детьми и домом, оставалась единственная возможность – вступить в армию, где им предлагалось множество должностей, в том числе и в действующих войсках. Существовало даже элитное боевое подразделение амазонок, состоящее исключительно из женщин.

Под шуточки и свист работниц, не возражающих против возможности хоть немного отвлечься от изнурительной пахоты, группа полицейских прошла через огромные рабочие залы и добралась до помещения, где нашли тело Вивианы, вход в которое был по-прежнему запрещен, о чем предупреждала полицейская табличка.

– Именно сюда вы проникли ночью, невзирая на вывешенное запрещение, лейтенант?

Поскольку тон дознавателя ясно указывал, что вопрос чисто риторический, Танкред воздержался от ответа и последовал за ним, когда тот вошел в комнату.

– Лейтенант Тарентский, будьте любезны показать нам, что, по вашим словам ускользнувшее от внимания дознавателей, вам удалось здесь обнаружить.

Танкред, которому очень не нравилось, какой оборот принимает дело, нехотя подчинился и подошел к перегородке, за которой и сделал свое открытие. Проведя пальцем вдоль соединительного шва, он попытался найти выемку, которая прошлой ночью позволила ему привести в действие открывающий механизм. Ничего. Ни малейшего углубления. Внезапно встревожившись, он повторил движение, ощупал другие швы, толкнул стенную панель, стараясь ее сдвинуть. Ничего не случилось.

Полицейские с нескрываемой иронией наблюдали за тщетными потугами известного своей недисциплинированностью смутьяна, пойманного с поличным на выдумывании всяких небылиц. Энгельберту было чудовищно не по себе.

Собираясь предпринять последнюю попытку, Танкред заметил, что его сапоги оставляют следы на чем-то вроде слоя белой пыли на полу, прямо перед перегородкой. Заинтересовавшись, он наклонился и провел по полу ладонью, а потом задумчиво растер пыль между указательным и большим пальцем.

– Ну же, лейтенант. Где он, ваш тайник? – спросил Данон.

Танкред распрямился и встал лицом к лицу с дознавателем:

– Панель заменили.

– Ну конечно же панель заменили, – усмехнулся тот.

– Еще вчера эта панель могла вращаться. Она скрывала коридор, ведущий в тайную комнату. Теперь она больше не вращается, а следы на полу указывают, на мой взгляд, что пришлось поднапрячься, чтобы вставить новую панель на место прежней.

Полицейские обменивались презрительными взглядами, даже не стараясь скрыть насмешливого отношения к этому мифоману.

– И естественно, вы советуете сделать анализ этой… пыли? – саркастично предположил дознаватель.

– Нет, но вы должны демонтировать панель, чтобы увидеть, что за ней, – ответил Танкред, чувствующий, как его досада перерастает в возмущение поведением этого человека.

– А мне кажется, что вы и так заставили нас потерять достаточно много времени, лейтенант!

– Вы даже не хотите просто снять панель и проверить мое заявление? Или вас слишком тревожит мысль о том, что за ней можно обнаружить?

– Полагаю, я был достаточно терпелив с вами и даже не предъявил обвинения в лжесвидетельстве. Впредь держите свои выдумки при себе! И еще: если в дальнейшем вы продолжите самостоятельное расследование или же начнете распускать слухи, которые…

Пока дознаватель давал волю своему раздражению, взбешенный Танкред отступил на шаг, скинул с плеча винтовку Т-фарад и направил ее на перегородку. Поняв, что собирается сделать этот солдат, дознаватель закричал, потом инстинктивно бросился на землю. Танкред открыл огонь.

В голубоватой вспышке несколько метров стены разлетелись вдребезги, выбросив в воздух тысячи осколков пластика и углеродных частиц. В замкнутом пространстве маленькой комнаты ударная волна заряда Т-фарад ударила по барабанным перепонкам всех, кто там находился, вызвав мучительный свист в ушах. Из соседних помещений раздались удивленные крики перепуганных работниц.

После того как рассеялся дым, все присутствующие смогли ясно увидеть, что за перегородкой, которую разнес Танкред, находятся только технические коммуникации, теперь перекрученные и разодранные, идущие вдоль простой металлической стены. Ни следа загадочного коридора.

– Срань господня! – заорал Алькандр Данон, немного придя в себя. – Вы что, совсем спятили?!

Танкред с искаженным от ярости лицом поставил оружие на предохранитель и вышел вон в сопровождении Энгельберта, которого все происшедшее совершенно выбило из колеи. Пока полицейские, отряхивая форму, вставали на ноги, со всех сторон сбегались взбудораженные взрывом люди.

– Это вопиющая безответственность, Тарент! – ревел Данон вслед удаляющемуся яростными шагами Танкреду. – И не думайте, что вам все сойдет с рук, каким бы княжеским сынком вы ни были! Вы за это ответите!

Энгельберт с трудом поспевал за Танкредом, который на полной скорости несся на стадион, где проходила тренировка. У него в голове не укладывалось, как ситуация могла так быстро скатиться к катастрофе.

– Тебе обязательно было это делать? – спросил Турнэ.

Танкред резко остановился и развернулся к нему. На мгновение Энгельберт испугался, что лейтенант потеряет контроль над собой.

– А тебе обязательно было предупреждать полицию, черт тебя подери?

– Если я втравил тебя в неприятности, поверь, я совсем не этого хотел, – ответил Энгельберт. А поскольку Танкред молчал, он продолжил: – Ты только не злись, если я спрошу: ты совершенно уверен в том, что вчера видел? Я имею в виду, ты уверен, что это именно то место?

– Конечно же я уверен. Какого дьявола я стал бы придумывать такую историю?

– Я и не говорю, что ты ее придумал; всякий может ошибиться.

– А в данном случае ошибся ты. Тебе не следовало сообщать им. Как раз из-за того, что ты это сделал, они там все перестроили!

– Но ради всех святых, кто такие эти «они»? Полиция?

– Я не знаю, но власти им не занимать, это точно!

Энгельберт предпочел не углубляться в тему. Его друг слишком разгорячился, и в любом случае, прав он или нет, зло уже свершилось. И виноват в этом отчасти он сам, Энгельберт.

– Танкред, я думал, что поступаю правильно, предупредив полицию, а теперь вижу, что мой поступок будет стоить тебе серьезных неприятностей. Мне очень жаль.