смысле я также чувствую облегчение.

Джейми пошевелился, поднял руку и дал мне знак пролезть под ней. Я опустила согнутую ногу на пол и уткнулась ему в грудь, а он обхватил меня руками и притянул ближе. Сначала мы оба смотрели на город, и рука Джейми лениво рисовала круги на моей руке.

– Я чувствую облегчение, потому что любил ее, но не так сильно, как люблю тебя.

Я сглотнула, и Джейми наклонил мой подбородок, поцеловав меня с закрытыми глазами. Когда он отстранился, на его губах появилась самая грустная и мягкая улыбка.

– Я знал об этом до того, как ты появилась, но, когда ты появилась, я был беспомощен. Я чувствовал себя чертовски виноватым в ту ночь, когда ты остановила меня, когда указала на то, что я поступил как дрянной человек, поцеловав тебя, когда собирался жениться. Но сегодня я не чувствую себя виноватым. По крайней мере, не за это, – ухмыльнулся он, потирая подушечкой большого пальца мою челюсть. – Я не сожалел, когда впервые поцеловал тебя, даже когда ты была не моей. Не сожалею, что поцеловал тебя той ночью, даже когда я был не твоим. Потому что правда в том, что ты всегда была моей, а я всегда буду твоим. И так оно и есть.

Я прильнула к нему и улыбнулась, в груди болело от его слов. Виноваты и мы, и Энджел. К чему это привело? Я не была уверена.

– И что теперь?

Джейми посмотрел на меня в тот момент так, как никогда не смотрел на меня раньше. Он покачал головой, в уголках его губ заиграла улыбка, а его лесные глаза внимательно наблюдали за мной. В свете того утра в них чуть сильнее проступила зелень, но по-прежнему преобладал мед, который я всегда любила, и я не могла отвести взгляд.

– Будь со мной, – прошептал он.

Вздохнув, я закрыла глаза и кивнула ему. Когда снова открыла глаза, он широко улыбался, и мое сердце чуть не разорвалось. Я почувствовала, как оно растет под моими ребрами, расширяется, требуя больше места.

– Не хотелось бы портить момент, но, думаю, тебе нужно кое-что уладить здесь, прежде чем мы предпримем другие шаги, – заметила я.

Улыбка Джейми пропала, и он кивнул.

– Знаю.

Я не завидовала ему: придется разговаривать с родственниками, выносить личные вещи из домов друг друга, разбираться с местом проведения праздника и нанятыми профессионалами. Вернут ли они хоть часть денег? Я сомневалась в этом. Но, с другой стороны, мне было интересно, волнует ли это Джейми. Он сказал, что, хотя и чувствует себя виноватым, ему стало легче, и, возможно, его семья тоже это поймет.

– Подождешь меня? – спросил Джейми, повернувшись ко мне лицом. Обе его руки скользнули к моему лицу, и его глаза искали меня.

Я наклонилась и ответила поцелуем, который сказал больше, чем я могла сказать. Правда заключалась в том, что в тот момент, прямо здесь, я бы ждала вечность.

Но я и предположить не могла, что произойдет дальше.

Джейми еще раз занялся со мной медленной, сладкой любовью, прежде чем отвезти меня в аэропорт. Когда мы проверили мою сумку, он притянул меня к себе и стал целовать долго, крепко и жадно, не обращая внимания на то, кто находится рядом с нами. Я тоже крепко прижалась к нему. И по какой-то причине, которую я не могла объяснить, я почувствовала в этом поцелуе конец. Это была точка, знак препинания, и в тот момент я подумала, что это конец той главы. Но позже я отмечу, что это был конец всего – конец моей зависимости, мой последний вкус виски, мой последний танец с огнем.

Потому что, когда я отстранилась, глаза были яркими, а сердце пылало, я попросила Джейми позвонить мне, когда он будет готов.

А он так этого и не сделал.

Я вернулась в Питтсбург, как пушистый, улыбающийся котенок. Когда мои ноги ступили на землю, я почувствовала, что все идет своим чередом, и я знала, что все наконец-то наладится. Просто знала это. Я чувствовала это каждым сантиметром тела, от ушей до пальцев ног, и жизнь никогда не была такой яркой, как в то воскресенье. Мои губы еще были припухшими после поцелуев Джейми, сердце наполнено его словами – его обещаниями, – и тревога, которую я ощущала перед вылетом в четверг, сменилась теплым шаром облегчения.

Пока Джейми был дома и занимался делами, я занималась тем же самым.

Я разорвала отношения с Ривером. Хотя мы не переводили наше общение в статус официального, но я считала нечестным по отношению к нему думать, что из этого что-то выйдет. Насколько мне было известно, я теперь принадлежала Джейми – черт возьми, я всегда была его. Я смеялась над этим, когда рассказывала Дженне по телефону и даже маме, с которой почти никогда не говорила о своей личной жизни. Она знала, что мне пришлось пережить в разлуке с Джейми в колледже, но даже это я пережила в основном сама. В моих шагах появилась бодрость, в глазах – свет, и все это заметили.

Однако Ривер не единственный, с кем мне пришлось разбираться. Я с головой окунулась в работу, улаживая накопившиеся дела и заканчивая текущие проекты, чтобы иметь возможность поговорить с Рэндаллом о том, чтобы немного сбавить обороты. Я сказала ему, что хочу иметь больше времени для вещей, которые имеют для меня чуть большее значение, чем работа, и он улыбнулся, как гордый отец, сказав, что мне давно пора перестать так много работать. Он сказал, что я прекрасно справляюсь со своими обязанностями и если я немного сбавлю обороты, то это не изменит ситуацию.

Но как бы я ни была готова встречаться с Джейми на расстоянии, мне хотелось иметь возможность выбора, поэтому я изучила несколько издательств в Южной Флориде. Я не стала отправлять резюме до разговора с Джейми, но все разузнала, чтобы иметь представление. Мне нравился Питтсбург, и мне нравилось издательство «Рай Паблишинг», но Джейми я любила больше. И, в конце концов, я оказалась на той стадии, когда была готова пойти на любые компромиссы, чтобы у нас все получилось. Так все и происходило первые несколько недель. Я занималась своими делами, а Джейми – своими, и я ждала его звонка.

Я ждала.

И ждала, ждала, ждала.

Сначала это напоминало терпеливое ожидание. У меня еще были дела, о которых нужно позаботиться самой, поэтому я сосредоточилась на них, а