Он ушёл и не сказал ни слова. Т/И осталась стоять вместе с гиперактивным четверокурсником, который тоже надолго не задержался — улыбнулся, неловко обнял и пошёл по своим делам.

И тогда Т/И очутилась одна в холодном коридоре, который казался бескрайним. Одна наедине со своими мыслями.

* * *

Малфой подсел к ней в столовой и, сделав вид, что поправляет мантию, попросил держаться подальше от всех чистокровных учеников, и Т/И точно знала, кого он имел в виду.

«И от тебя тоже?» — спросила она, и ответ сделал ей мучительно больно.

Она не понимала, что происходит.

Она перестала его узнавать.

Драко стал тенью самого себя: угнетённый с двух сторон, родителями и слизеринцами, он словно сжался и посерел, превращаясь в болезненного и забитого человека, нисколько не похожим на того Драко, которого Т/И знала.

Он избегал её и почти всех, кого знал до этого.

Ей было страшно принимать правду.

* * *

Он мало спал. Практически не ел. Растерял хватку на оскорбления. Крэбб и Гойл уже и забыли о том, когда последний раз танцевали под дудку слизеринского принца, выливая душ насмешек на всех, кто подвернётся на пути. Драко почти превратился в тень. Осунулся, почернел. Только блондинистые волосы остались прежними, но уж точно не их владелец.

Всё спихнули на недуг. Усталость. Но Т/И знала, что дело не в этом.

Малфой очнулся за столом факультета, с сокурсниками. А помнит ли он, как вообще оказался здесь? Весь обед блондин смотрел сквозь учеников, утопая в омуте мыслей. Эти мысли — лоза, но лоза с ядовитыми шипами, отравляющими его разум. Лоза затягивается всё туже вокруг шеи, заслоняет собой свет, к которому Драко так тянулся ребёнком.

Если бы не отец…

— Ты хороший, Драко Малфой.

Серые глаза встретились с глазами Т/И, наполненные всем тем, что забрал у него Люциус как только мальчик родился на свет.

Мантия была строго застёгнута на все пуговицы, заставляя фокусировать внимание только на значке синего цвета. Умная когтевранка решила, что сможет спасти слизеринца. Наивный ребёнок.

Т/И протянула к Драко руку, но он тут же схватил её за запястье, несильно сжав.

— Уйди. Уй-ди… Мнишь себя добренькой, Т/И. Твоя помощь мне не нужна, пойми. Всех не спасёшь.

В голосе не было ни капли злобы. Малфой устал от самого себя.

От своего голоса.

Манер.

От того, кем он является и станет после миссии.

Ему не хочется брать на душу такой тяжкий грех.

Драко отпустил Т/И и направился прочь из Большого зала быстрыми шагами, нервно оглядываясь по сторонам. Но никто и внимания не обратил. Слизеринец просто превратился в тень с громким именем.

В туалете для мальчиков слышался плеск воды. Изредка стук каблуков и…

Всхлипы.

За дверями их ещё подавляла вода, но не вблизи. Драко стянул с себя жилет и бросил куда-то в сторону. Малфою казалось, что он душит его, но вещь тут совсем не играла никакой роли.

Всё в его голове.

В отражении зеркала мелькнул синий значок, заставив парня обернуться и застыть в ужасе.

Она всё видела.

Всё.

Она видела всё от начала и до конца.

Больше, чем нужно.

— Убирайся отсюда! — он направил на бывшую подругу палочку. Руки предательски дрожат, говоря ей о том, что он не сделает ничего непростительного.

Вода уже перелилась через бортик. Т/И поднялась на цыпочки, чтобы спасти бежевые носочки от влаги, но долго так не простоишь. Недовольно сморщила нос от ощущения сырости в туфельках, мысленно смирившись с этим.

— Ты грустный, Драко. Очень грустный.

Нижняя губа слизеринца подрагивала. Он надул её, как ребёнок.

Привычка с детства.

Хоть что-то осталось прежним.

Какая-то «магия» заставила его опустить палочку. Драко устал уже бороться с самим собой.

Тонкие пальчики коснулись холодного лба, аккуратно убрав прилипшие блондинистые волосы. Малфой не смел сопротивляться, почувствовав неимоверную слабость. Облегчение и комфорт. Он никогда ещё не чувствовал себя защищённым.

— Ты должна уйти, грязно…

Это слово никак не выйдет.

Возможно, так нужно.

Воды на кафеле уже достаточно. Её мантия промокла до ниток, но не время сбрасывать её. Нельзя тревожить покой Драко. Голова юноши покоилась на плече девушки. Она гладила по волосам, плечу и спине почти невесомо, слушая его равномерное дыхание. Малфой успокаивался. Иногда прикрывал глаза, шумно выдыхая. Слизеринец не знал, как это случилось.

Так надо.

Его тут же схватили за ворот рубашки, заставляя встать на ноги. Открыв глаза, Драко обнаружил перед собой профессора Снейпа. В его глазах читалась злость и… понимание.

Вряд ли ему знакомо это чувство.

Блондин никогда уже не узнает, что почувствовал Северус, увидев это.

— Минус десять очков Когтеврану. Не советовал бы я шляться по туалетам для мальчиков, мисс Т/Ф. Выключите воду и убирайтесь отсюда, — профессор сразу же обрушился на девушку, и Драко не смог ничего сказать в защиту.

Мужчина выволок юношу за собой в коридор, нелюдный и давно опустевший, как голова Драко. В душе образовалось чувство потери, хоть он ничего и не приобретал. То, что было там — надолго останется в его памяти. Это будет его личной звёздочкой, блеснувшей во тьме.

— Ни Ваш отец, ни Тёмный Лорд не должны узнать о…

— Не говорите о ней никому, профессор. Пожалуйста.

— Вам не следует привязываться здесь к кому-то, мистер Малфой.

Драко молча кивнул. Снейпу виднее чувство потери и то, когда рядом с тобой маглорождённая девушка.

Т/И навсегда останется его маленьким секретом.

* * *

Совместный урок Зелий тянулся невыносимо долго. Блондин лишь пару раз посмотрел в сторону когтевранки. Работал он скверно, всё валилось из рук и впервые за 6 лет учёбы получил «Слабо». Но, казалось, это совсем не волновало слизеринца.

Как только прозвенел звонок, Малфой вылетел из кабинета.

Он с отвращением смотрел на своё запястье, где красовалась большая Чёрная Метка.

Для кого-то это гордость, а для него лишь напоминание о глупости и обещании отцу, что он не пойдёт против Тёмного Лорда.

Да, Драко Малфой помнит, как поначалу ему казалось, что всё происходящее игра. Он должен просто показать себя в роли талантливого игрока, одержать победу и дело с концом.

Но на самом деле его ожидало что-то большее, чем просто любительская борьба за право быть впереди всех.

Он — шестнадцатилетней подросток, полный безрассудства, которое сейчас смешалось с апатией.

Ему уже совершенно плевать, что будет дальше.

И закрывая лицо руками, Малфой лишь вспоминает о том, что совсем скоро ему придётся выполнить это гадкое задание.

Ему придётся убить Дамблдора.