скрыть от глаз любопытных. Весьма вероятно, что это причудливое суеверие ведёт своё происхождение от припозднившихся путешественников, которые видели кого-то очень похожего внешне на Фиппса вблизи различных холмов, увенчанных кольцами монолитных камней, много лет спустя после его смерти; но эти же самые холмы с каменными вершинами часто издавали тошнотворный запах рептилий, который не так легко объяснить, если не связать его с последующими событиями.

Лайонел Фиппс и безымянная женщина из Темпхилла остались в доме одни, и между ними, очевидно, сразу же возникли разногласия. В течение нескольких дней за ставнями лаборатории, где, как считалось, сын изучал книги, доставшиеся ему по наследству, в большинстве случаев горел свет. Это привлекло внимание хозяйки соседнего дома, Мэри Аллен; и так как она могла легко слышать разговоры из соседнего дома через тонкую стену, когда ей было интересно, её открытия предоставили Филиппу Честертону очень полезную информацию. Например, через несколько дней после смерти Фиппса миссис Аллен случайно услышала интересную перебранку. Она слышала только часть, входя в свой собственный дом как раз в тот момент, когда Лайонел Фиппс начал сердито кричать.

— Мне нужны таблицы для определения положения орбит, говорю тебе, — кричал сын. — Он, должно быть, где-то переписал их, но здесь об этом ничего нет. Если он оставил их в лаборатории, то сейчас их там точно нет — ты уверена, что не видела их?…

— Я их не видела, — последовал испуганный ответ. — Ты же знаешь, что я и близко к ним не подхожу. Может быть, я и была на собрании в Темпхилле, но такие вещи пугают меня больше, чем то, что я узнала там, внизу… Почему ты продолжаешь лезть в это дело? Тот, кто закрыл его снаружи, должен был знать, что он делает, так почему же вы так стремитесь освободить его?

— Это ты взяла таблицы, не так ли? — пригрозил Лайонел Фиппс. — Ты забрала их, поэтому я не могу впустить их обратно!

— Нет, нет, не видела, — запротестовала мать. — Не делай поспешных выводов, пока не осмотришь весь дом.

Это временно удовлетворило Фиппса, который, по-видимому, отправился в лабораторию, так как через несколько минут там снова зажглась лампа. Однако обыск дома оказался тщетным, и произошёл ещё один яростный спор. Мать по-прежнему настаивала на том, что не знает ни о тайнике с записями, ни о том, что именно искал её сын.

— Что ж, — согласился Фиппс, — может быть, и так, но теперь это уже не имеет значения. Прежде чем настанет время, я съезжу в Лондон и посмотрю в Британском Музее экземпляр «Некрономикона»; там обязательно будет таблица. И не пытайся убедить меня не продолжать работу отца! Конечно, тебе необязательно оставаться здесь — возможно, будет лучше, если ты вернёшься на свой шабаш в Темпхилле. Сатанизм намного безопаснее, не так ли?

— Ты же знаешь, что мне нужно… начала было его собеседница.

— О, конечно, я забыл, — насмешливо признал Лайонел Фиппс. — Ладно, только не вмешивайся в мои дела — я этого не потерплю.

Ожидаемая поездка в Лондон и Британский Музей состоялась в начале 1899 года, и Лайонелу Фиппсу не составило особого труда получить доступ к той части библиотеки, где хранились более редкие книги. Библиотекарю не понравилось бледное лицо и худоба посетителя, но он с готовностью отпер книжные шкафы, в которых хранились запретные сочинения. Фиппс быстро понял, что чудовищная работа Абдула Альхазреда будет бесполезна в его поисках; хотя она и содержала астрологическую таблицу, но очень неполную и давно устаревшую. Ещё более древняя «Книга Эйбона» с записями знаний древней цивилизации, казалась Фиппсу возможным источником нужной информации. Библиотекарь обнаружил, что Фиппс пытается найти положение какой-то сферы Глю'ухо в неясной связи с системой орбит в некую осеннюю ночь — Глю'ухо в переводе с этого ужасного первобытного языка означало звезду Бетельгейзе. Фиппс быстро нашёл и переписал ту малоизвестную таблицу в полной «Книге Эйбона», которая рассчитывает позиции явно далёких миров. Библиотекарь вздрогнул, когда заглянул через плечо посетителя и перевёл названия Альдебарана и Гиад в записях Фиппса. Кроме того, ему не нравилась походка этого посетителя, когда тот выходил из комнаты, издавая эхо, потому что, по-видимому, ему было трудновато использовать свои конечности. Библиотекарь, возможно, задрожал бы ещё сильнее, если бы знал о предстоящих результатах этого визита.

Возвращение Фиппса поздно вечером в свой дом в Речном Переулке привело к самой серьёзной и последней ссоре между двумя оставшимися обитателями дома. Ближе к концу оба орали друг на друга, и слушавшая их миссис Аллен находила их возгласы ужасающими.

Фиппс что-то кричал, и это заставило миссис Аллен прислушаться.

— Ладно, попробуй меня остановить, — заявил он матери, — и я забуду про необходимую операцию в следующий раз, когда тебе она понадобится. Тебе стоит быть благодарной, иначе ты долго не протянешь. Тебя бы даже не было на этой земле, если бы не та встреча в Темпхилле. Ты расскажешь им о моих планах, хорошо? Если бы люди в этом городе знали, что они нашли в Темпхилле в 1805 году сразу после того, как встретились, от тебя бы быстро избавились…

Она закричала в ответ:

— Люди в этом городе ничего не смогут сделать, если ты продолжишь работу своего отца — в Клоттоне будут другие обитатели. Разве туннеля от ворот до подвала недостаточно?

— Ты же знаешь, что я не смогу защитить себя, если пропущу их через вход в подвал. — речь Фиппса звучала оборонительно.

— Значит только потому, что ты трус, ты должен пропустить их в другую сторону? — возмутилась она. — Как только знак будет удалён, их уже не удержать — они будут размножаться до тех пор, пока не вернут Древних на Землю. Ты этого хочешь?

— Почему бы и нет? — ответил сын. — Мы оба поклоняемся Древним; речные существа не причинят мне вреда. Мы будем существовать бок о бок, как Их жрецы, пока Они не вернутся, чтобы править миром.

— Бок о бок… Ну, и наивен же ты, — усмехнулась мать Фиппса. — И всё же, возможно, противопоставления Фомальгаута и Гиад будет недостаточно; даже ты можешь устать, когда придётся ждать более тридцати лет… я не останусь, чтобы посмотреть, что произойдёт. Я вернусь в Темпхилл и попробую сделать то, что должно было свершиться много лет назад — возможно, это будет самое лучшее.

Около одиннадцати часов вечера парадная дверь дома Фиппсов открылась, и странная женщина вышла на улицу. Туманная и страшная картина представилась настороженно наблюдавшей за соседями Мэри Аллен: вдова Джеймса Фиппса пробиралась между тёмными домами под бледной, как лич, луной той полупаралитической