прочего, двери и рамы, и необъяснимое количество материала, очевидно предназначенного для укрепления дверей. Из-под земли доносился громкий шум строительных работ, в основном они проводились рядом с домом, а позже и у архаичного речного моста. После прекращения звуков в комнате, которая считалась лабораторией или местом, где мужчины проводили свои тайные эксперименты, зажёгся свет. Затем послышалось эхо, указывающее на то, что отряд возвращается в подземный район, после чего наступила тишина, длившаяся несколько мгновений, и, наконец, где-то под землёй послышался шум несущихся вод. Крики изумления и ужаса донеслись до ушей тех, кто прислушивался наверху, и через несколько минут что-то деревянное грохнулось о камень, и неприятный запах рептилий вознёсся до самых звёзд. Через час или около того группа людей удалилась поодиночке так же незаметно, как и пришла.

В начале 1825 года побег преступника из соседней тюрьмы на Мерси-Хилл привёл группу поисковиков из Брайчестера в Клоттон, опередив ищущих чего-то более отвратительное на целое столетие. Несмотря на настойчивые заверения Джеймса Фиппса, что ни один беглец не прячется в его доме, одного из членов группы это заявление не удовлетворило. Он в одиночку вошёл в неприступный дом, пока остальные обыскивали окрестности, но, когда через час мужчина всё ещё не присоединился к основной группе, поисковики поспешно вернулись в Речной Переулок. Они обнаружили своего товарища лежащим на обочине дороги возле дома, без сознания, покрытого водой и слизью.

Придя в себя, поисковик поведал странную историю. Согласно исследованиям Честертона, его рассказ гласил следующее:

«Когда вы все ушли, этот человек Фиппс подождал, пока вы скроетесь из виду, а потом пригласил меня войти. Наверху есть только спальни, и такие пустые, что мне даже не нужно было переступать порог, чтобы убедиться, что там никто не прячется. Почти голые стены. Фиппс кажется достаточно богатым; так куда же он тратит все свои деньги? Внизу всё как обычно, за исключением того, что в передней комнате есть какая-то лаборатория. Сначала он не хотел меня туда пускать, но я настоял. Там было полно машин и книжных шкафов, а в углу стоял стеклянный резервуар с жидкостью, в которой плавало что-то вроде зелёной губки, покрытой пузырьками. Я не знаю, что это было, но от одного взгляда на неё меня чуть не стошнило.

Я думал, что осмотрел весь дом, а потом услышал шаги, приближающиеся снизу. На кухне появилась женщина — жена Фиппса, — и я вошёл, чтобы спросить её, где она была. Хозяин бросил на неё предупреждающий взгляд, но она уже выпалила, что находилась в подвале. Фиппс, похоже, не хотел допускать меня туда, но в конце концов, он открыл люк в полу кухни, и мы спустились на несколько ступенек. Подвал довольно большой и пустой. Инструменты и стеклянные панели, и что-то похожее на ряд статуй, завешенных тканью; нигде нельзя было спрятаться.

Я как раз направлялся обратно к лестнице, когда заметил дверь в стене слева. На ней имелось множество резных изображений, а в верхней половине — стеклянное окошко, но в подвале было слишком темно, чтобы я мог видеть сквозь стекло; во всяком случае, это выглядело как хорошее укрытие. Когда Фиппс увидел, куда я иду, он крикнул что-то насчёт опасности и стал поспешно спускаться по лестнице. Сначала я не мог понять, как открыть эту дверь, потому что на ней не было ручки, но потом я заметил кирпич в стене справа от неё. Он выглядел расшатанным, и я толкнул его внутрь. Раздался какой-то скрежещущий звук, и ещё один, источник которого я не мог определить в тот момент, но теперь я думаю, что это был Фиппс, бегущий наверх.

Я не понял, что произошло потом. Дверь распахнулась, как я и ожидал, надавливая на кирпич, и тут в подвал хлынул поток воды! Я не знаю, что находилось за той дверью — вода отбросила меня назад слишком быстро, чтобы я успел что-нибудь разглядеть, но на мгновение мне показалось, что в дверном проёме стоит какая-то фигура, прежде чем её увлекло в подвал вместе с водой. Я видел её только как тень, но она была похожа на нечто из кошмара — возвышающаяся — без шеи — деформированная — тьфу! Конечно, ничего подобного быть не могло. Наверное, это была одна из тех статуй, о которых я рассказывал до этого. Больше я её не видел, и ничего другого не помню, пока вы не привели меня в чувство возле дома. Но что это за человек, у которого в доме есть двери, ведущие к подземным рекам?»

В дверь Фиппсов долго стучали, но ответа не дождались, да и сами люди из поисковой группы не особенно хотели входить в этот дом мрачных тайн. Они ушли, намереваясь вернуться позже с ордером на обыск, но каким-то образом это намерение было забыто по их возвращении в Брайчестер. Последующая поимка беглого преступника восстановила некое подобие здравомыслия, и странные слухи о катакомбах, населённых демонами, почти забылись.

II

Смерть Джеймса Фиппса наступила в 1898 году, в день завывающего ветра, когда из-под земли в дальних холмах глухо доносились странные ритмы; жители района говорили о невидимом первобытном племени в горах, которое пело в ночных пещерах, хотя профессора университета в Брайчестере пытались убедить население, что это шум подземных рек. Ночные козодои, которые то и дело проносились над холмами, кричали с каким-то особенным ожиданием, словно надеялись захватить душу умирающего, на что намекали легенды, существующие в этой местности. В течение долгого времени в тот майский полдень, с той стороны закрытого ставнями окна на верхнем этаже доносился странно искажённый голос Фиппса; временами казалось, что он обращается к кому-то, а иногда голос превращался в завывание, передающее бессмысленные обрывки на неизвестных языках. Только после восхода искаженной миазмами луны раздался мучительный стон умирающего, за которым последовал дружный крик испуганных козодоев, сидевших на деревьях и наблюдавших сверкающими глазами за домом с другой стороны реки. Они улетали, словно спасаясь от какого-то преследующего их ужаса, который, по мнению некоторых свидетелей, пытался поймать этих ловцов душ. Тут же послышались еле слышные шаги на лестнице в доме, за которыми последовал скрип петель и приглушенный всплеск, по слухам, доносившийся из нижних помещений дома.

Ничего не было слышно о захоронении останков Джеймса Фиппса, хотя сын сказал, что предпочёл сам избавиться от покойника. Жители Клоттона могли понять это, так как труп человека, который, по-видимому, прожил более ста лет и тайно занимался неизвестными науками и экспериментами, обязательно следовало