приняла наказание, это могло бы послужить для нее самым полезным уроком, превратить из нерадивой медсестры в нечто замечательное. А так… Скажите, она все еще в Шерефорде?

– Нет, она в Лондоне.

– Где именно?

Энн едва могла заставить себя ответить. Наконец она сказала:

– Ухаживает за больными в частном интернате – это «Ролгрейв».

– «Ролгрейв»! – Прескотт чуть не вскочил со стула. – Отвратительное место. Мы должны вытащить ее оттуда.

Снова воцарилась тишина. Прескотт, откинувшись на спинку стула, с необычайной симпатией рассматривал хрупкую фигуру и бледное, милое лицо Энн. Чуть ли не через боль он осознал, какое это счастье снова увидеть ее. Он радовался, что ему представилась возможность помочь ей.

Глава 43

Женщины никогда не занимали какого-то особого места в жизни Прескотта. Если бы еще несколько месяцев назад ему сказали, что он может влюбиться в медсестру, это вызвало бы у него бесконечные насмешки. Его первоначальное отношение к Энн было действительно простой инверсией этого комплекса. Он подчеркивал, что их объединяют исключительно профессиональные интересы, что все их контакты имеют чисто профессиональную основу, – и настаивал на этом просто потому, что подсознательно не доверял своим чувствам и боялся за себя. Теперь этот дурацкий защитный механизм сломался.

Нарушив долгую паузу, Прескотт позволил себе произнести вслух некоторые мысли:

– Я не нахожу слов, чтобы сказать, насколько мне приятно, что вы пришли. И я думаю, что смогу вам помочь. На самом деле, я уверен, что смогу. Мисс Мелвилл – она из моих самых старых друзей. Я обязательно увижусь с ней сегодня вечером. Мы обсудим странную тягу ее новой медсестры к пролитию чужой крови. А пока замрите и ничего не делайте. Мы с мисс Мелвилл во всем разберемся.

Пораженная такой добротой, Энн попыталась выдавить из себя слова благодарности, но он остановил ее:

– Не благодарите меня, пожалуйста. Я рад, что могу искупить этим свое дурное обращение с вами, когда мы виделись в последний раз. Я был раздражен и расстроен. К тому же наш друг Боули довольно сильно подвел меня. Мне далеко не все было понятно. Но теперь понятно. Да, теперь мне понятно.

Его несколько раз повторенные слова вызвали у Энн странное замешательство. Она встала, чувствуя, что отняла у него слишком много времени.

Прескотт тоже встал и, провожая ее до входной двери, сказал:

– Да, кстати. Интересно, не могли бы вы оказать мне одну услугу?

– Конечно, с радостью, – мгновенно выдохнула она.

– Помните тот маленький обед у меня дома после катастрофы с автобусом? Если все пойдет так, как мы ожидаем, не вознаградите ли вы меня согласием где-нибудь вместе поужинать завтра вечером?

Его приглашение было настолько неожиданным, что глаза ее расширились от удивления и она покраснела. Но как ни была она смущена, отказаться она не могла. Энн неловко пробормотала:

– Вы меня еще больше делаете должницей. Я… я более чем согласна.

– Тогда решено. Я пришлю вам записку в госпиталь.

В следующую минуту он попрощался. Идя по улице, Энн все еще чувствовала прикосновение его пальцев к своим.

На следующее утро Энн рано заступила на дежурство в «Болингброке». Войдя в палату, она, несмотря на заверения Прескотта накануне вечером, почувствовала, что ее бьет дрожь. За это время, по-видимому, ничего не произошло. Она не видела главную медсестру и не получала никаких сообщений.

Однако, хотя Энн пришла рано, медсестра Грегг была уже на месте. Бледная и подавленная, одетая гораздо опрятнее, чем прежде, медсестра Грегг ждала ее, стоя по стойке смирно у двери лаборатории.

– Доброе утро, мисс Ли, – с трепетом выдохнула она. – Я привела в порядок комнату, все пробирки и препараты. Очень надеюсь, что у вас больше не будет замечаний, мисс Ли.

И дрожащей рукой она придержала дверь открытой, чтобы Энн могла провести осмотр.

Помещение действительно было в идеальном состоянии, даже пол сиял. Несомненно, медсестра Грегг сделала все, что могла. Она и вправду получила в то утро от главной совершенно неожиданный разнос, который полностью, хотя и болезненно, изменил ее настрой.

– И я надеюсь, мисс Ли, вы не будете держать зла на меня за вчерашние мои слова, – пробормотала она в раскаянии. – Я поняла, что была не права. Ради бога, простите.

Энн неотрывно смотрела на жалкую фигуру медсестры. Вот когда в ее руках оказалась вся власть, право отомстить, превратить жизнь этой женщины в ад. Но подобные мысли даже не пришли ей в голову. Вместо этого она почувствовала странную жалость к бедной Грегг.

– Мы все совершаем ошибки, сестра, – тихо сказала Энн. – Я знаю, что теперь у вас дела пойдут лучше. И если так, загляните ко мне в следующем месяце. Попробуем устроить вам дополнительный выходной в воскресенье.

Элиза Грегг недоверчиво уставилась на начальницу. Затем на ее глаза навернулись слезы.

– Простите меня, мисс Ли, – чуть не всхлипывая, пробормотала она. – Мне искренне жаль, что так получилось. Пожалуйста, простите. Я ненавижу себя.

Глава 44

Весь тот день на сердце у Энн было легко, голова освободилась от тревожных мыслей. Сестра Грегг превзошла саму себя в служебном рвении. Ее энтузиазмом заразились и другие сотрудницы. Палата обрела новый облик, и жизнь, казалось Энн, заиграла яркими красками.

Она была настолько занята уходом за больными, что вспомнила о назначенной на сегодня встрече лишь после пяти часов вечера, когда, освободившись от дежурства, оказалась в своей комнате. Там, вздрогнув от неожиданности, она обнаружила маленький букет цветов в золотистой бумаге и простую записку: Ресторан «Манон» в восемь часов вечера.

Энн смотрела на нежные лиловые цветы не без некоторого замешательства. Никто никогда прежде не присылал ей орхидей. Ее охватила странная неуверенность – она подумала, что у нее нет подходящего платья к таким цветам, и ей захотелось отказаться от своего обещания поужинать с Прескоттом. Мир таких шикарные ресторанов, как «Манон», для нее чужой – она простая труженица, медсестра, борющаяся с болезнями: гусеница не может в одно мгновение превратиться в бабочку. Однако ее сомнения на сей счет быстро прошли. Энн подумала, что доктор Прескотт знает ее в реальной жизни – такой, какая она есть. Он не ждал, что сегодня перед ним предстанет модница с обложки.

Улыбнувшись этой последней мысли, она приняла ванну, тщательно причесалась и надела новое платье. Затем приколола к платью букетик орхидей. Эффект оказался поразительным. Энн и представить себе не могла, что может настолько напоминать ту самую модницу. «Боже мой, – подумала она в притворном смятении, – только бы юная Лесли не увидела меня в таком виде, иначе этот