Один держался за уши.

— Шлем! — Гедимин, поравнявшись с ним, постучал пальцем по его затылку. — Где наушники?

— А? — гаркнул в ответ патрульный. Ремонтник поманил его к себе. Оба охранника вывалились на площадку, хватаясь за шокеры. Массивная дверь наконец закрылась, и настала тишина.

— В шлеме есть наушники, — громко и чётко проговорил Гедимин, глядя в помутневшие глаза патрульного. — Пока ты в машзале — не снимай их.

— А, вот что… — сармат, встряхнув головой, отстегнул шлем и заглянул внутрь. — А я думал — как вы все тут не переглохли…

— Скажи — не передохли! — буркнул второй, надевая шлем. — А ты — атомщик? Ходишь тут везде, а не инженер…

— Тихо! — первый щёлкнул по его броне. — Потом скажу, кто это. Идём на пост!

В этот раз они закрыли за собой дверь. Гедимин покачал головой. «Им даже это не объяснили? На макак это похоже, на „Вестингауз“ — нет. Фюльбер вообще видел эти посты?»

— В таких условиях ни о какой ответственности не может быть и речи, — услышал Гедимин знакомый голос с площадки напротив реакторного зала. — Что? Понятия не имею. Обращайтесь к мсьё Арбогасту, это его область полномочий. Я предупреждал — это так не делается. Как угодно, месье. Я ещё в апреле умыл руки.

На лестничной площадке напротив массивной круглой двери с символом радиационной опасности стоял «Рузвельт», перегораживая почти весь проход. Из экзоскелета доносилось приглушённое бормотание на неизвестном Гедимину языке. Сармат остановился.

— Мсьё Гедимин? Неожиданными путями вы ходите, — сказал Фюльбер, отодвигаясь в сторону — насколько позволяли размеры экзоскелета. — Проходите, я не смею вас задерживать.

Гедимин мигнул — что-то с «менеджером по персоналу» было не так, и это настораживало.

— Патрульные в машинном зале дежурят без наушников, — сказал он. — Половина, вероятно, без респираторов. Им вообще ничего не объясняли?

Из экзоскелета донёсся вздох.

— Я отвечаю за подготовку своего персонала, мсьё инженер. Ребята в пехотной броне странных цветов ко мне отношения не имеют. Моё дело — порадоваться, что это не технический персонал.

— Теперь на «Полярной Звезде» вообще не останется людей? Тебя тоже выгоняют? — спросил сармат. — Это глупо.

В экзоскелете невесело хмыкнули. Гедимину стало не по себе — раньше Фюльбер был куда более сдержанным в проявлении эмоций. «Что-то с ним не то…» — думал сармат.

— Выгоняют? Хорошее слово, мсьё инженер. Да, Рождество — и день Святого Сильвестра — я наконец проведу дома. Так же, как и вся охрана «Полярной Звезды». Навряд ли я смогу зайти к вам попрощаться, так что — было приятно с вами работать.

— С тобой тоже, — склонил голову Гедимин. — Это приказ «Вестингауза»?

— Нет, мсьё инженер. Это решение на высшем уровне, — ответил Фюльбер. — И отмене оно не подлежит. Мсьё Маркус Хойд считает, что люди недостойны доверия. Совет безопасности — что наше пребывание здесь провоцирует вас на мятежи. В чём-то они правы, не так ли?

Гедимин смутился.

— Мы никогда не трогали твою охрану, — пробормотал он и тут же вспомнил прошлогоднюю «утечку».

— Разумеется, мсьё инженер. Разумеется, — отозвался Фюльбер. — Вы и ваши друзья обходились мне дорого, но работать с вами, тем не менее, было приятно. Постарайтесь не убить себя после моего отъезда. Сомневаюсь, что мсьё Арбогаст будет так о вас заботиться.

Рация снова загудела. «Ты где?» — спрашивал Константин. «Бьорк уже волнуется.»

— Идите, мсьё Гедимин, — «клешня» экзоскелета ввела код, и первая пара дверных створок пришла в движение. — У вас много своей работы. А я вернусь к своей. До конца года ещё восемь месяцев.

«Не нравится мне это всё,» — думал Гедимин, возвращаясь в реакторный зал. «Обучить патрульных проще, чем операторов. Почему это не было сделано?»

Часть 25

04.05.40 — 17.01.39. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

04 мая 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Пассажирский глайдер, уже подъезжавший к платформе перед заводом «Вестингауза», внезапно остановился и зажёг над дверями красные светодиоды — посадка задерживалась. Транспорт, идущий за ним, встал поодаль от платформ, потом затормозили глайдеры на соседней полосе. Дорогу к северу от завода спешно перекрывали жёлтыми лентами. Гедимин слышал гул открывающихся ворот и пронзительные гудки незнакомой, слишком высокой тональности, — они буквально впивались в уши.

— Это ещё что⁈ — Линкен повернулся к северным воротам и ошалело мигнул. На оцепленную охраной дорогу, пронзительно гудя и мигая красными огнями, выползал массивный гусеничный глайдер с бронированным коробом на борту. Под его весом машину, казалось, вдавливало в дорожное полотно. На тёмной ребристой броне желтели «трилистники». Когда он поравнялся с платформой, на которой стоял Гедимин, сармат почувствовал слабую вибрацию — земля дрожала под гусеницами, и дрожь передавалась опорам платформ.

Глайдер выбрался на шоссе и медленно пополз на север. Патрульные с флажками шли по бокам от него, предупреждая об опасности, — хотя предупреждать было некого, ни один транспорт не мог выехать на перекрытую дорогу. Следом шли двое сарматов и внимательно осматривали шоссе — участки, по которым только что проехал глайдер — иногда подсвечивая их фонариками.

— Сколько весит эта штука? Выглядит так, будто платформа готова треснуть! — Иджес с опаской смотрел вслед глайдеру.

— Сам контейнер — девяносто восемь тонн, — отозвался Гедимин. — Это наш глайдер. Поехал за отработанным топливом.

«Будет ждать у корпуса, пока мы не приедем,» — думал он, недовольно щурясь. «Собирались же пригнать их ночью! Теперь жди два часа у перекрытой дороги…»

Станция была в километре от завода, но глайдер не торопился, а второй — такой же медлительный — ещё даже не выполз из-за ограждения. Близкорасположенной «Полярной Звезде» выделили только два контейнеровоза — остальные, вывезенные на материк на борту барка, сейчас работали где-то в Южном Атлантисе.

— Теперь кого ждём? —