один мой коллега – русист, Анджело Тамборра, увы, покойный, которого заинтересовали странные отношения венецианца с Россией. В самом деле, русский язык Канини выучил в Крыму, когда был там военным корреспондентом, описывая победы пьемонтского воинства над российским. Участник борьбы за освобождение родной Венеции от австрийцев, он долго вращался в сербских, греческих, румынских, албанских краях. Во время русско – турецкой войны 1877–1878 г. Канини вновь – военный корреспондент, на сей раз русофил, пламенный защитник угнетенных балканских народов. Именно во время этой войны он познакомился и подружился с другим военным корреспондентом – Немировичем – Данченко. Вернувшись в Венецию, уже ставшую итальянской, Канини посвящает себя литературному труду, занявшись также переводами со славянских языков – и переводами стихов Василия Ивановича: в Российском Государственном архиве литературы и искусства сохранилось фрагменты переписки двух литераторов.

И вот в 1885 г. в Венеции выходит удивительная книга – сборник стихов «Базилио Данченко», его первая публикация в Италии. Удивительна она тем, что Василий Иванович вошел в итальянское культурное пространство как поэт. На следующий год Канини включает его стихи в свой сборник «Il libro dell’amore» («Книга любви»).

Но Василий Иванович все – таки, в первую очередь, – талантливый прозаик, и один его роман вскоре достиг итальянскую публику. Переводчиком тут выступил другой интересный персонаж – Федериго Вердинуа (1844–1927). Он первым познакомил компатриотов с текстами Пушкина, Гоголя, Тургенева, Чехова, Толстого, вставив в список классиков и имя Немировича – Данченко. Ф. Вердинуа выбрал его роман «Цари Биржи. Каиново племя», который, с названием «Razza Caina», переиздавался в Италии трижды – в последний раз в 1965 г. (роман, кстати, был издан и на английском).

Третий итальянский переводчик – русская эмигрантка, Нина Севастьяновна Романовская (1861–1951). Она обосновалась в Италии еще до революции, создав себе репутацию проводника современной ей российской литературы. В 1921 г., в тот год, когда литератор – эмигрант обосновывается в Праге, в Турине выходит его роман «Соколиное гнездо: кавказские приключения» («Nidi di falchi: avventure delle regioni caucasiane»).

Томмазо Сальвини в роли Гамлета, 1874 г.

Роман «Великий старик» вышел в 1898 г. В облике главного героя – актера Карло Брешиани – русский читатель сразу узнавал реального актера Томмазо Сальвини (1829–1915), необыкновенно популярного в России. С ним тоже произошла особая история – он стал широко известен в нашем отечестве раньше, чем в родной Италии. Руку к этому приложил критик Аполлон Григорьев, увидевший и прославивший Сальвини, когда тот еще только начинал свою карьеру. Сальвини не раз бывал на гастролях в разных русских городах, им восхищался Станиславский. Перевод «Великого старика» («Il grande vecchio»), выполненный той же Романовской, вышел в 1934 г., став неожиданным сюрпризом для итальянцев, в первую очередь, для многочисленных ценителей таланта Сальвини. Не будем пересказывать роман, лишь скажем, что без жанра травелога Василий Иванович не обошелся. В сюжетную линию как отдельные новеллы вставлены описания Рима, Неаполя, Вероны, озера Комо, где автор явно провел немало времени, и проч. Из книги можно бы создать антологию по итальянским достопримечательностям.

Однако на первый план в нашем итальянском сборнике «Базилио Данченко» выходит повесть «Близнецы святого Николая» – трогательная история двух русских сироток, найденных сердобольными барийцами в крипте базилики св. Николая Чудотворца, близ его мощей. Вне сомнения, писатель сам паломничал в Бари и воочию наблюдал поразительный феномен православного паломничества в этот адриатический город. Собственно паломничество его интересовало изначально: самый первый его значительный (уже упомянутый) текст – «Соловки. Воспоминания и рассказы из поездки с богомольцами» (1874).

Однако описания местных итальянских традиций настолько точны, а сам ситуация с сиротами, ставшими живым талисманом, оберегом для барградцев, настолько правдоподобна, что невольно закрадывается вопрос – а не реальна ли эта история?

Другой вопрос, возникающий при знакомстве с эффектным финалом, – случайна ли столь явная перекличка со знаменитой повестью Александра Грина? И не есть ли «Близнецы святого Николая» православной ипостасью «Алых парусов»? Точнее, наоборот, учитывая хронологию – не есть ли текст Грина, начатый в 1916 г., романтическим переложением рассказа Данченко, появившегося в 1900 г.? Кроме заветного парусника, в текстах можно заметить и другие параллели: к примеру, это два маргинальные провидца, нищий Симоне (у Данченко) и странник Эгль (у Грина).

У гробницы св. Николая, художник Антон Иванов, 1859 г. (Государственный Русский музей)

«Близнецы святого Николая» недавно нашли своего итальянского переводчика, теперь уже четвертого по счету для Данченко. Им стал профессор славистики Барийского университета Марко Каратоццоло, издавший в 2021 г. книгу «I gemelli di San Nicola» (Bari: Stilo Editrice). Знаменательно, что русский рассказ о Бари появился в самом этом адриатическом городе.

Для перевода М. Каратоццоло выбрал, как и мы для нашего переиздания, последнюю публикацию текста, вышедшую в 1914 г. с подзаголовком «Из "сказок действительности"» (в сборнике «Тихий свет»), в то время как самое первое издание, 1900 года, носило лапидарное название «Близнецы». Текст 1914 г. – более обширный, с новыми подробностями. Не исключено, что писатель переработал его после очередного посещения Бари (в 1908–1909 гг. он постоянно жил в Италии, преимущественно на Капри).

Иллюстрация ко второму изданию повести «Близнецы» (СПб.: Ученый комитет Министерства народного просвещения, 1903 г.; серия «Книжка за книжкой»)

Что касается первого вопроса – о достоверности – то на него ответа пока нет (как и на второй вопрос). Но, вне сомнения, в своем творчестве писатель почти всегда опирался на реальные факты. Об этом свидетельствует и вновь публикуемый рассказ «Святой отец», вышедшие вместе с «Близнецами» в 1900 г. в сборнике «По воле Божьей». В самом деле, героический священник, протагонист рассказа падре Рокко даже назван тут собственной фамилией: это неаполитанец, доминиканский монах Грегорио – Мария Рокко (1700–1782). Одаренный харизмой, он стремился облегчить страдания бедных слоев населения и безустанно боролся с пороком во всех его формах. Имея определенное влияние на власти, дон Рокко инициировал ночное освещение городских улиц (ради безопасности запоздалых прохожих), устройство домов трудолюбия для молодежи, богаделен для стариков (в том числе строительство гигантского «Приюта бедняков») и многое другое. Выбор этой фигуры характерен для русского писателя – народника.

Другой рассказ, «Воскресшая песня», близкий к жанру притчи, о калабрийском поэте, из того же сборника «По воле Божьей», еще раз напомнит современному читателю не только об итальянских историях, но и о идеалах их русского интерпретатора.

* * *

Мы не претендуем на публикацию всего «итальянского текста» Немировича – Данченко. Некоторые его фрагменты обретаются в самых неожиданных местах – например, в его книге «Скобелев» (1886), куда он вкрапляет свою